Секториум
Шрифт:
Ночью Миша забрал нас с Имо в свой модуль.
— Мы можем просить помощи? — спросила я. — Если надо, я поеду в Хартию…
— Не рыпайся, — ответил Миша. — Уж больно ребята наглеют. Шеф дело предложил. Надо пока не поздно залечь на дно, а вас спрятать. На перенаселенной планете задолбаются искать.
— Теоретически, этот корабль может приблизиться к Земле?
— Если он зайдет в систему, нам недолго мучиться, — успокоил Миша.
— Тебе смешно?
— Отчего я должен рыдать? Что мне еще делать, как ни смеяться? Ты видишь выход? Хочешь, я врежусь в него на «Марсионе». Все равно «Марсион» придется утилизовать.
— Не
— Не бойся, никто тебя не отдаст. Начнем с того, что я тебя не отдам.
— У тебя, конечно, первым делом спросят разрешения.
— Здесь вопрос принципа. Если корабль не отвечает на запрос, его никто на приемнике терпеть не будет. Шарахнут как следует, и мир его праху. Это кодекс навигации, и фроны ему подчиняются так же, как все. Просто шеф, с тех пор, как они тебя умыкнули, шухера боится. Ему ж за все отвечать.
Ничего не произошло в нашем напуганном мире, ничего не сдвинулось с мертвой точки. Миша сутками отслеживал радары. Их развернули с Земли на внешний космос. Мы хранили тайну от коллег. Алена психовала, Олег Палыч с ружьем сторожил ее в особняке, Адам играл роль равнодушного наблюдателя, Вовка пил не просыхая, Андрей пропал где-то между Америкой и Канадой. Приближался решающий день. Вега посоветовал нам уйти на Лунную Базу, но Миша отказался. Заявил, что желает встретить неприятности на своей территории. А я готовила себя к тому, что однажды мне придется войти в тот корабль, чтобы решить все вопросы раз и навсегда. Он отчалит от сигирийского порта, Имо вырастет сиротой, и никто не узнает о моей участи.
Мы остались жить в Мишином модуле, словно он был чем-то безопаснее моего. Имо возил машину по коридору, я вздрагивала от телефонных звонков. В основном это были брошенные Мишины подруги.
— Представляешь, позвонит тебе однажды фрон…
— Перестань издеваться, — злилась я.
Миша стал серьезен, как только узнал, что корабль уничтожить не удалось.
— Он отошел, лег в дрейф, — сообщил шеф, — потом вернулся, втянул трап и пропал из Галактики.
— Совсем пропал? — не поверил Миша.
— Ушел, минуя Магистраль, по неизвестному фарватеру.
— Ни фига себе! — воскликнул он. — Нам бы такую «кастрюлю», можно было бы ничего не бояться.
Корабль не появился, но нас предупредили строго настрого… У шефа на компьютере возник план эвакуации. Прибыли техслужбы, чтобы свернуть «порты». Что будет с нами, никто не знал, но шеф не собирался покидать Землю и нам не велел разбегаться. Состояние полной неопределенности возникло в конторе, но как бы гадко ни было на душе, только теперь мы могли сказать, что миссия не увенчалась полным провалом. А почему «восходящие» фроны пожелали сохранить в тайне свою историческую модель, нам не суждено было выяснить, как это не суждено было сделать многим нашим предшественникам. Мы смирились с этим так же, как те, кто был до нас.
Я собрала в модуле вещи, упаковала все, что можно было взять с собой на случай экстренной эвакуации. Кое-что переправила наверх. В процессе разбора старого хлама, мне попался медальон, который я уже отчаялась найти, но без шнура. Я рассмотрела его внимательнее. Шнур пропал вместе с сердцевиной. Картинка на медальоне осталась в целости, и я уложила реликвию в коробку с игрушками Имо.
— Сынок, — попросил я, — найди, пожалуйста, этот шнур да мы его прицепим обратно. А то потеряется.
Имо посмотрел на медальон и пошел дальше возиться с машинкой.
Ночью я старалась не спать, ждала, когда придет Миша, ждала неприятностей и просто новостей. Потом вспомнила Птицелова, поплакала в подушку и уснула, а среди ночи проснулась оттого, что Имо теребит меня за плечо.
— Что случилось? — спросила я.
— На… — сказал он и сунул мне в руку шнур.
— Что ты сказал?
— На тебе, — сказал Имо.
На моей кровати лежал шнур, на нем — трехкнопочная панель управления корабля Птицелова. Пульт «магнита» мигал в рабочем режиме.
— Имо!!! — закричала я. — Ты знаешь, что это?
— Ага, — ответил мой чудный сыночек.
— Ты нажимал эту кнопку? Вспомни, ты хоть раз прикасался к ней?
— Ага, — ответил он, счастливый, улыбнулся, и ямочки заиграли у него на щечках.
— И сейчас ты снова ее нажал? — спросила я, стараясь сохранять самообладание.
— Ага, — подтвердил Имо, ловко сунул пульт в корпус медальона и повесил мне на шею. — На тебе…
Он ушел в сад, а я до утра сидела на кровати и думала, как не сойти с ума? Как я объясню?.. Что скажу на Страшном суде? Как у меня язык повернется оправдываться перед шефом? Как мне отчитываться перед службой безопасности, с «переводчиком» или так убьют? Или, может, поступят гуманно, утопят в бассейне прямо здесь?
Уставший Миша пришел под утро и застал меня в раздумьях.
— Уже знаешь, да? — спросил он.
— Корабль опять подошел к приемнику и отстегнул трап?
— Только не волнуйся…
— Я не волнуюсь. Сегодня же он уйдет и больше не появится.
Мишина усталость сменилась настороженностью.
— Здесь кто-то был?
— Фроны, — ответила я.
Он идиотски улыбнулся.
— Уже ушли? Меня не дождались?
— Просили привет тебе передать…
Миша растерянно опустился рядом со мной на кровать.
— У меня такое чувство, — признался он, — что я пропустил что-то важное.
— Сегодня заговорил Имо. Сегодня я первый раз слышала его голос.
Часть 2
Глава 1. СИРИУС
— …Пусть над моей могилой будет чистое небо вместо ликов скорбящих. Мне легче умереть в нищете и безвестности, чем во славе и богатстве. Я хочу забвения, но не памятников, которые станут осквернять вандалы. Кто я? Кто мы такие, чтобы оставлять имена свои в наследии Вселенной? Достойны ли мы послушания, которое есть жизнь человеческая вовеки веков? Смеем ли мы возвеличивать себя в поисках совершенства, если по сему пути мы ведомы гордыней?..
Отец Сириус был в ударе и вышел за рамки регламента, но публика терпела. Утомился только Миша. Он разглядел на мониторе объект, ползущий по ландшафту, не соблюдая дорог, и сопроводил его указательным пальцем.
— Милиция? — спросила я.
— Нет, прогулочный. — Он усмехнулся и тем же пальцем указал на Сириуса. — Напомни ему, что пора закругляться.
— Батенька, закругляемся, — сказала я в микрофон.
Отец Сириус поднял взор к небу, сосед по скамейке недобро поглядел в нашу сторону.