Секториум
Шрифт:
— Обиделся что ли?
— Все в порядке.
— Важный был разговор?
— Расслабься.
— Да как же расслабиться-то? Я бы расслабился, — говорил Володя, поглаживая левый бок.
— Прямо сейчас зарежут? — он кивнул. — Наконец-то.
— И в суп…
— Кончай! Из тебя выйдет отличное жаркое.
Володе было не смешно, но расслабиться было надо и ему, и мне. Еще неизвестно, кому из нас больше. Привидение Сириуса осталось в холле, это совершенно точно. Если я не могла выругаться в адрес Сира в присутствии своего человека, значит Сир находился рядом.
— Рассказывай, — просила я Володю, — кто тебя уговорил?
— Ай, — отмахнулся Володя.
За
— Перестаньте баловаться, Владимир Леонидович. Не вы заплатите за баловство. Внук ваш заплатит.
Со стороны сцена выглядела зловеще. Свидетели передернулись, потому что знали, Сир умеет накаркать неприятности. Володе же было наплевать через левое плечо на все его трюки. Он продолжил пить. В пьяном виде Володю нечистая сила не пронимала, святые угодники — тем более. Только на другой день он узнал, что у него должен появиться внук.
Сначала Володя задумался, потом загрустил, а потом еще раз выпил, потому как повод… Никогда в жизни Володя не изъявлял желания избавиться от вредной привычки. Бывшая жена вшивала в него капсулы и кодировала. Володя не возражал, но успешное окончание курса лечения он обмывал без угрызений совести. Несколько раз Индер снимал его со «стакана». Володя был благодарен Индеру, потому что воздействие алкоголя на чистый организм доставляло ему новую гамму ощущений. Просто Володе нравилась водка. Он любил водку, и водка отвечала ему взаимностью, потому что не портила характер, не делала из него ни свиньи, ни идиота. В меру поддавший Володя был мил и не портил компании, не в меру поддавший — спал под столом и тем более компании не портил. Только в один прекрасный день все закончилось. Не видела бы своими глазами — не поверила бы.
Володя ждал внука. Готовился морально и всячески. Когда стало ясно, что это мальчик, Володя посетил магазин игрушек и вынес оттуда все, с чем сам не наигрался. Потом Володя купил галстук для выходного костюма, в котором планировал гулять с внуком. Примерив перед зеркалом галстук, он пришел к выводу, что костюм устарел, и купил себе модный костюм. Затем Володя поинтересовался репертуарами детских театров и составил план. Потом Володя стал наводить справки о школах в районе проживания будущего внука и сделал выбор. Он стал закупаться впрок полезными книгами и учебниками… Мальчик успел родиться раньше, чем дело дошло до его женитьбы, мальчика назвали Володей. Не то чтобы в честь деда, просто имена Владимир и Леонид чередовались в роду, и Володя-маленький стал зваться точно как дед: Владимир Леонидович Сидюхин.
Шеф по такому случаю выписал Володе премию. Имо подарил свой велосипед, Андрей прислал из Америки чемодан разной детской ерунды, а сам Володя, как и положено, принял… Впрочем, обмывать великие дела мы сели еще в офисе, потом слабаки отпали. Пьянка перетекла в гараж. Если уж Володя брался пить по причине события, то продолжать он мог просто так. Для этого не требовался даже формальный повод. Так он поступил и на сей раз, напился до белых чертей, и когда пришло время упасть в гаражную яму, его пьяный рассудок внезапно озарила мысль: «Я буду отличным дедом, — сказал Володя. — Мы обязательно подружимся с Вовкой-маленьким. Я научу его всему. Мы будем вместе путешествовать и делать уроки, потому что этот парнишка — самое хорошее, что есть в моей непутевой жизни. И вот однажды он подрастет, придет в гараж и увидит дедушку пьяным»…
От этой мысли Вовка-старший протрезвел и с того момента ни капли не взял в рот. Сначала никто не верил, удивлялись, почему дед выбегает из комнаты, едва заметив на столе банку пива? Со временем секториане поумнели и сами стали прятаться от него во время застолий. Володя шарахался даже от кваса. Гараж с той поры стал зоной повышенной трезвости. В том гараже во время субботника, Алена нашла последнюю бутылку, выпитую сто лет назад, отмыла ее и оставила в назидание новому поколению:
— Скольких Сириус исцелил от этой заразы? — спросила она меня, указывая на бутылку. — Хоть один из бывших алкашей пришел ему спасибо сказать? Я не знаю, как он это сделал… Мне плевать, какие чары использовал, но если Вовка, неблагодарный кретин, не пойдет к нему сам, тогда пойду я. Пойду и попрошу, чтобы отбил ему охоту курить. Пусть мучается.
Не думаю, что Володя ходил к Сириусу с цветами. Не думаю, что он вообще осознал происшедшее, потому что курил Володя по-прежнему много. Курил бесконтрольно и безнаказанно, потому что любил курить. Володя курил днем и ночью, в ванной и в лифте, даже пообедать не мог, чтобы не перекурить между первым и вторым блюдом. Это заканчивалось обычно в кабинете Индера явкой с повинной. Но однажды, осмотрев внутренности пациента сквозь пиджак, Индер пригласил шефа, и сообщил, что если не заменить сердце в ближайшее время, то он снимает с себя ответственность… Вега немедленно дал добро. Мнение Володи при этом никто не спрашивал.
Новое сердце Индер вырастил сам и показал, как оно бьется в контейнере: энергичное, мясистое, с толстыми сосудами, нанизанными на имитатор кровотока. Оно еще больше напугало пациента.
— Я ведь должен малого везти в бассейн, — жаловался он. — Аленку просить совестно. Она такой занятой человек.
— Я отвезу.
— Правда? Тогда погляди, чтоб он вытерся насухо. А то опять высыплет гербес. И голову пускай как следует сушит феном.
— Я сама его вытру и голову высушу, — пообещала я, но Володя на операционный стол не спешил.
— Если вдруг слягу, скажи, дедушка, мол, простыл, но как поправится, сам ему позвонит. А если я чего доброго в ящик сыграю…
Сердитый Индер вышел в коридор, засучив рукава.
— Вот он где! Мы начнем или нет? — спросил он напуганного Володю.
— Так вот, если я тут загнусь ненароком…
— Не загнешься, — сказала я. — В крайнем случае, Индер тебя разогнет, если не уедет в отпуск. Индер, тебе же пока не надоело у нас работать?
— Шевелись, Вова, — сказал Индер немощному дедуле. — У меня кроме тебя дел полно. — И оба скрылись за дверью медицинской комнаты.
Индеру действительно у нас не надоело. Этому факту я затрудняюсь найти объяснение. Разве что, единственное — с появлением Гумы вся рутина свалилась с его плеч и дала возможность заниматься творчеством. Просто Индер, на правах старослужащего, взял на себя руководство вторым сотрудником и руководил им от подъема до отбоя. А если еще точнее, после возвращения Индера из отпуска, в лаборатории воцарилась самая настоящая дедовщина. Гума ни секунды не сидел без дела. Он драил, скоблил, стирал и пылесосил все вокруг. Индер же покидал кресло только ради сложных операций и опытов, которые не мог доверить «салаге». Остальное время он раскладывал пасьянс и предавался углубленному самоанализу.