Сэляви

Долина Вероника

* * *

От книги глаз не поднимаю И до полночи не ложусь. А. С.! Я вас не понимаю И очень этого стыжусь. Когда дешевую гравюру Мне на рожденье принесли — А. С.! Я спрашиваю сдуру — А. С.! При чем тут Натали? Ах, менуэты, силуэты! Балы, вощеные полы… Ах, канделябры, эполеты, Еще ломберные столы… А посредине залы душной Идут со свечками в руках — То Кюхельбекер простодушный, То Пущин — где он? — в рудниках… Читать историю занятно. Прошу меня простить, А. С.! Но до сих пор мне непонятно, Как очутился здесь Дантес? Я ничего не понимаю, Хоть жгу четвертую свечу. От книги глаз не поднимаю — Я толком все понять хочу.

* * *

He

все же мне девчонкой быть Изменчивой и скверной! Позвольте мне Вас полюбить, Позвольте быть Вам верной! Я знаю, как я поступлю, — Толкуйте как причуду: Позвольте, я Вас полюблю, Позвольте, я Вас полюблю, Позвольте, верной буду. О, наше женское житье — Забавнейшая штука. Мужей питье, детей нытье — Наука нам, наука! Но как мне хочется унять Свой голос музыкальный… Позвольте Вам не изменять, Позвольте к Вам не применять Сей меры радикальной. Не стану Вас обременять Любовию чрезмерной. Позвольте Вам не изменять, Позвольте быть Вам верной. Мы будем жить и не тужить Уж до ста лет, наверно. Позвольте только с Вами жить, Позвольте быть Вам верной!

* * *

Цыганка, цыганочка Аза Жила тут и зиму и лето. Теперь тут спортивная база, Тяжело- и легкоатлеты. Вон там пробегала в беседку, Вот тут примеряла наряды. Теперь тут площадка и сетка, А также другие снаряды. Шумели, шумели аллеи, Отрада хозяйского глаза. Шалели мужчины, шалели — Плясала цыганочка Аза. Москву позабудешь и Питер! Ты все у меня позабудешь. Я первый российский кондитер, Ты первой цыганкою будешь! Да что это, что это значит? Шампанское льется и льется. Цыганка смеется как плачет И плачет как будто смеется. В деревне у нас — перемены. Где старой часовенки конус — Теперь молодые спортсмены С утра повышают свой тонус. Цыганка, цыганочка Аза! Влюбленный, взбешенный кондитер… Та самая, самая фраза: «Поедем-ка, милая, в Питер!..» Теперь — беговые дорожки. Теперь — молодые аллеи. А раньше-то, Господи, дрожки!.. А раньше — коней не жалели…

* * *

Я веду свой образ дней Наподобие актеров. Но чем дальше — тем ясней: Наподобие шахтеров. Начиная день с нуля, Опускаюсь на глубины. Высоко плывет Земля, Шум и шорох голубиный. Слюдяной минуя наст, Через прах и уголь костный Выхожу на новый пласт. Вот он, мой алмазоносный! И, пока алмаз в цене И дороже год от года, — Все противней будет мне Вся порожняя порода! Я — подальше от греха, В стороне от перебранки. Но, конечно, есть цеха И шлифовки и огранки. И добыча прочих руд! …Стол привычный, лист тетрадный. Здравствуй, тяжкий, милый труд! Свет рудничный, свет лампадный…

* * *

Что же ты — клуша, наседка? Что же ты, с гуся вода? Мало работаешь, детка! Мало работаю, да… То поиграю с сынишкой, То на подругу позлюсь. С яблоком, с милою книжкой Вдруг на диван завалюсь. …Смотрит устало и хмуро И не уйдет без следа. Мало работаешь, дура! Мало работаю, да. Я обленилась, раскисла — Вот происшедшего суть. В вымысле — много ли смысла? В промысле — тоже чуть-чуть. Вырастешь дылда и квочка, Надо самой понимать… Мало работаешь, дочка. Мало работаю, мать. Дождик стучит в мою кровлю. Сон обещает пропасть… А не поленишься вволю — Не поработаешь всласть.

* * *

Нас согревает радиатор. Его мы любим, но тираним. Ребенок наш как гладиатор — Отважен, грязен и изранен. Прощай, грибы, прощай, крыжовник, Летящая по небу белка. Прощай, колодец, и коровник, И переспелок перестрелка… Нас согревает радиатор. Но скоро заморозки, милый! Заиндевел

иллюминатор У нашей шхуны небескрылой. И поплывет наш дом по небу. И поплывет наш дом по снегу. Сперва по снегу кучевому, Потом по снегу перьевому. По первому густому снегу, К тому, неведомому брегу…

* * *

Я сижу и мучу строчку. Не выходит, к сожаленью. А хозяйка мочит бочку. Вероятно, для соленья. Столько фруктов — неприлично. Неприлично, не шучу. Непривычно, непривычно. С непривычки — не хочу. Продается виноград — Винограду всякий рад. Я не рада винограду, Там же косточки подряд. Продается помидор, Помидор — чистейший вздор. Не люблю я помидоры С малолетства до сих пор! Продают еще арбуз — Он один на весь Союз! Мы с тобою — не верблюды, Чтоб носить подобный груз. …Я желаю быть в Москве! Выхожу себе на дождик. Сумка в левой, в правой — две. Это, право же, надежней. Постою себе часок За хвостом неторопливым, И любой тогда кусок Мне покажется счастливым! А кавказский рай фруктовый Доведет нас до сумы! Мы с тобою — не готовы, Ни желудки, ни умы. Ах, зачем, мой милый друг, Мы поехали на юг?

* * *

Небо хмурится и хмурится, как-то тихо на душе. А на обед сегодня курица, она варится уже. Она варится и варится, просто полный пал-секам. И из рук ничто не валится, а все просится к рукам. Вот моя фамилья — долгая, на плечах чудная кладь. А вот и жизнь, от курса доллара так зависимая, глядь. Это только тема Фауста — «люди гибнут за металл». Все произведенья августа праздный дух перечитал. Будет осень скороспелая, порастет жилье — быльем. Где ж ты, курица несмелая? Где тот ласковый бульон? И тревога неслужебная на краю чудного дня. Моя курица волшебная, не бросай хоть ты меня, Моя курица волшебная, не бросай меня.

* * *

He помню, в каком году, Не помню, в каком чаду, Не помню, в каком дыму — Я с вами была в Крыму. Привет тебе, виноград! Вокруг терраски лоза. Прощай, Москва, Ленинград, Неласковые глаза. Там вечная мерзлота. Пустынная всюду сушь. Тут вечная простота, Соцветие наших душ. Прости-прощай, самолет, Растаявший вдалеке. Тут планер, как мотылек, Лежит на божьей руке. Сидим в тени шелковиц, В плечо упершись плечом. А после падаем ниц Под золотистым лучом. И жгучий сок алычи, И нежный сок помидор. И дорогие ключи От наших тесных камор. Да здравствуешь ты, мой друг! Да здравствует свежесть уст! Да здравствует крепость рук! Да здравствует крепость уз! Не помню, в каком году Я с вами была в Крыму, Друзья мои по письму, По сердцу и по уму…

* * *

О женщина, летающая трудно! Лицо твое светло, жилище скудно, На улице темно, но многолюдно, Ты смотришься в оконное стекло. О женщина, глядящая тоскливо! Мужчина нехорош, дитя сопливо… Часы на кухне тикают сонливо — Неужто твое время истекло? О женщина, чьи крылья не жалели! Они намокли и отяжелели… Ты тащишь их с натугой, еле-еле, Ты сбросить хочешь их к его ногам… Но погоди бросать еще, чудачка, — Окончится твоя земная спячка, О погоди, кухарка, нянька, прачка — Ты полетишь к сладчайшим берегам! Ты полетишь над домом и над дымом. Ты полетишь над Прагой и над Римом. И тот еще окажется счастливым, Кто издали приметит твой полет… Пусть в комнатке твоей сегодня душно, Запомни — ты прекрасна, ты воздушна, Ты только струям воздуха послушна — Не бойся, все с тобой произойдет!