Семь чудес и гробница теней

Леранжис Питер

Он отвернулся. У меня сжалось горло. Я до сих пор помнил день, который перевернул мою жизнь верх дном.

Эли крепко сжала пальцами мою кисть.

– Больше я о Бегаде не слышал, – почти шепотом продолжил папа. – Я был опустошен. Меня охватила ярость. Я хотел выследить его, но ее бы это не вернуло. Вместо этого я удвоил усилия, положив всю свою жизнь на то, чтобы найти способ спасти тебя.

– Вот почему тебя никогда не было дома, – сказал я. – Ты уезжал сюда на исследования. Втайне. Но почему именно сюда?

– Эта страна – рай

для генетиков, – ответил папа. – У монголов больше общих генов, чем у всех остальных рас на планете. Статистически почти все они являются потомками одного-единственного человека, жившего примерно в 1200-х годах. Мы полагаем, им был Чингисхан, один из величайших завоевателей в истории. Его достижения были воистину сверхчеловеческими. Если кто-то в человеческой истории и был Избранным, то это он. А он прожил многим больше четырнадцати лет. И это означает, что должны быть и другие, которые тоже смогли пережить этот рубеж.

– То есть вы приехали сюда из-за одного этого предположения? – спросил Касс.

– Я приехал сюда, когда была найдена прядь волос Чингиса, – уточнил папа, выходя из машины, – и мои генетики обнаружили аномалии в зоне гена 7ЧС. Невероятное открытие! Проблема лишь в том, что ДНК частично уничтожена. Когда я прилетел, я увидел страну с богатейшими природными ресурсами, скрытую от всего остального мира. Для моего секретного проекта место показалось идеальным. Было непросто, но нам удалось найти еще фрагменты волос и костей. Мы как раз закончили построение полной генетической карты великого хана и теперь ждем новых открытий. Если нам удастся обнаружить механизм, благодаря которому Чингисхан остался в живых, может, нам удастся найти способ вас вылечить.

Мы все вышли из машины, и Эли сказала:

– Я бы хотела взглянуть на эту карту.

– Для неспециалиста это полная тарабарщина, – предупредил папа, направившись к зданию. – Человеческий геном включает в себя миллиарды последовательностей. Я покажу вам ее, как только мы окажемся внутри. Но у меня тоже есть к вам вопросы. – Он вытащил из кармана мобильный телефон. – Мне нужны ваши домашние номера. Пока мы ждем известий о Бегаде, я позвоню вашим родителям.

– Нет! – хором крикнули Касс и Эли.

– Нельзя с ними связываться! – подхватил я. – Если родители Эли узнают об Институте Караи, они прилетят, чтобы забрать ее!

– Джек, я сам отец, и ты для меня все, – сказал он. – Я не могу не позвонить остальным родителям, зная, через что вам приходится пройти.

– Но она пропустит процедуры! – настаивал я. – И тогда…

– Процедуры? – Отец остановился и повернулся к нам. – Что именно Бегад с вами делал?

Прежде чем я успел ответить, телефон папы запищал.

– Маккинли, – сказал он в трубку. – Он что? Уже иду.

Он сунул телефон в карман.

– Возникли осложнения, – сказал он. – У профессора Бегада сердечный приступ.

* * *

Я видел Торквина ссорящимся, дерущимся, травящим шутки и управляющимся с разного рода техникой, но еще никогда я не видел его взволнованным.

Он одолжил у Касса комболои и крутил их в пальцах, перекатывая по нитке бусину за бусиной. Я и сам не находил себе места от беспокойства. Бегад был в операционной, и нам оставалось лишь ждать в маленьком кабинете в другом конце стеклянного коридора. Я пил из чашки теплую жидкость, про которую папа сказал, что это чай с молоком, но едва замечал вкус. Голова болела, желудок горел, а в ногах чувствовалась нехорошая слабость. Папа пообещал, что от чая мне полегчает, но этого не случилось.

– Бегад крепкий… – бормотал Торквин, ни к кому конкретно не обращаясь. – Очень крепкий…

Касс и Эли застыли перед монитором, на который папа вывел часть генетической карты Чингисхана. Буквы и цифры расплывались у меня перед глазами, так что пришлось несколько раз моргнуть.

– Видите эти сочетания из заглавных А, Т, Г и Ц? – пояснял папа. – Это аминокислоты – аденин, тимин, гуанин и цитозин. Строительные кирпичики всего живого. – Он указал на одну из строчек. – Здесь расположен ген 7ЧС. Если наши ученые правы…

– Они не правы, – перебила Эли.

– Прощу прощения? – удивился папа.

– Ваши ученые ошибаются, – Эли прокрутила экран. – Да, это та часть, где располагается ген 7ЧС, но вы от него в нескольких миллионах комплексах цепи. Он… здесь. И я уже вижу гуанин на том месте, где должен быть цитозин, не говоря уж обо всех остальных несоответствиях, начиная прямо с самого верха экрана. А я могу прочесть и дальше. Может, этот хан и был величайшим завоевателем, но, жаль вас расстраивать, 7ЧС не имел к тому никакого отношения.

У папы отпала челюсть.

– Но… как ты…

– Эли – Избранная, – сказал я. – Она может взломать любую компьютерную систему, анализировать любые данные и обойти любую защиту. Марко – чудо-спортсмен…

– Я отсорпаз ушонзиорп укнанзиан, – вклинился Касс. – Сюлп у меня фотографическая память. Могу объяснить, как добраться откуда-либо куда угодно. Сами попробуйте.

– Что все это… – начал было папа.

– Серьезно, – настаивал Касс. – Любой маршрут.

– Ладно… – Папа секунду подумал. – Нью-Йорк. Угол Пятьдесят третьей улицы и Пятой авеню. До… э-э… третьей парковки у Джонс-Бич. Я работал там спасателем.

Касс помолчал мгновение.

– Вверх по Пятой авеню. Направо по Пятьдесят девятой улице до моста Куинсборо. По бульвару Куинс либо до Гранд-Сентрал, либо до Лонг-Айлендской автострады до конца Медоубрук-Стейт-Паркуэй, где сворачиваешь налево на Ошен-Паркуэй и уже до самой парковки. Можно поехать кружным путем, но ведь не зря говорят, что в Нью-Йорке нескончаемые пробки…

Папа едва не выронил свою кружку с чаем.

– Все верно. Абсолютно… – Он посмотрел на экран и тут же достал телефон. – Пусть моя команда проверит твои слова, Эли. Если ты права… – Его лицо будто резко постарело.