Семь чудес и гробница теней
Шрифт:
– Зачем? – спросил папа. – От кого вы бежите? И кто это сейчас говорил?
– Наш пилот, Торквин, – ответил я. – Пап, пожалуйста! Я все объясню позже. Нам нужна твоя помощь. Где ты?
– В Монголии, – сказал он. – Я могу встретить вас здесь.
– Монголия? – Я убрал телефон от уха и включил громкую связь.
– Далеко, – буркнул Торквин. – Очень-очень-очень далеко.
– У нас здесь маленький частный аэропорт! – Папа повысил голос. – К северу от Улан-Батора.
– Долетим? – спросил я Торквина.
Тот дернул плечами:
– Выбора
– Ладно, пап, – произнес я в телефон. – Сможешь проинструктировать Торквина?
– Торкин? – сказал папа. – Алло? Вы меня слышите?
Рыжебородый раскладывал на приборной доске карту мира.
– Зовут Торквин, – проворчал он.
Семью часами позже Шустрик летел над облаками, больше похожими на густое марево. Все, кроме Торквина и меня, успели поспать, но сейчас Касс не отлипал от иллюминатора.
– Ты можешь сказать, где мы? – спросил я.
Касс пожал плечами:
– Мы летим со скоростью примерно в два маха, а это вдвое быстрее скорости звука. То есть если бы я начал говорить тебе, где мы, к концу предложения мы были бы уже где-то в другом месте. Но я видел пустыню. Может, это была Гоби. А это значит, мы уже близко. Спроси Торквина.
Я потер глаза и заметил, что лоб Торквина был весь в капельках пота, а костяшки его вцепившихся в штурвал пальцев, побелели.
– Близко, – подтвердил он.
Я посмотрел на уровень топлива, который приближался к нулю, и повернулся к Эли и Кассу. Эли уже проснулась, и ее глаза не отрываясь смотрели на тот же прибор.
– М-м, Торквин, – сказал я, – можно уточнить насчет этого индикатора топлива? В машине моего папы, когда он показывает «ноль», это означает, что у нас в запасе еще где-то миль тридцать, прежде чем двигатель заглохнет. То есть и с нами все будет в порядке. Так?
– Нет, – ответил Торквин. С его руки капал пот.
– Что ты хотел сказать этим «нет»? – резко спросила Эли.
– Что это не «да», – отозвался Торквин. – Выключаю двигатель. Сейчас. Сохраню топливо.
– И убьешь нас всех! – закричала Эли. – Мы не можем просто планировать!
– Запущу, когда снизимся, – пообещал Торквин.
Сзади раздался голос доктора Бредли:
– Святые угодники, и почему мы не приземлились в России!
– В следующий раз, – сказал Торквин.
В самолете стало тихо. Мы ухнули носом вниз, прорезая облака. Торквин принялся орать в гарнитуру какие-то инструкции.
Профессор Бегад болезненно застонал. Я почувствовал, как Эли сжала мою руку. Под нами протянулась зеленая долина в окружении гор. По ней, оставляя за собой клубы пыли, бежал табун лошадей; под лучами утреннего солнца они отбрасывали длинные тени, а их гривы развевались над спинами. Если уж нам было суждено умереть, пусть наша смерть будет красивой. Вдалеке серело пятно беспорядочно застроенного города, окруженного струйками дыма.
Стоящий на подставке телефон Торквина завибрировал. Он хотел схватить
На экране горело имя моего папы. Я поднес трубку к уху.
– Пап! – закричал я. – Ты нас видишь?
– Вы слишком низко! – заорал он в ответ. – Что ваш пилот творит?!
Торквин забрал у меня телефон.
– Мэйдэй! – взревел он. – Мало топлива! Мэйдэй!
Он щелкнул тумблером, запуская двигатель. Самолет сильно завибрировал, как если бы мы с размаху врезались в стену. Профессор Бегад в конце салона громко закричал.
Я чувствовал, что мы продолжаем опасно быстро снижаться. Вдали показалось скопление низких стеклянных зданий.
– Путь чист! – прокричал папа. – Вы уже почти на месте!
– Ну же, Шустрик… – пробормотал Торквин. – Давай!
Двигатель сначала начал стихать, а затем окончательно смолк.
Удар получился сильным. Колено врезалось мне в грудь. Казалось, прямо под нами тысячи машин вдруг резко нажали на тормоз, их заносило, они подскакивали и врезались друг в друга. Немыслимый грохот дополняли панические вопли – Касса, Эли, доктора Бредли, всех, кроме Торквина. Нас заносило то вправо, то влево. По лобовому стеклу били камни.
Я услышал громкий металлический скрежет и ощутил резкий толчок. Посмотрев в окно, я увидел, что одно крыло, подобно сбитому с крыши пласту льда, оторвалось от фюзеляжа.
Нос самолета ушел вверх. Мы вот-вот должны были перевернуться. Я хотел обернуться к Эли и Кассу, чтобы увидеть их в последний раз, но моя голова ударилась о спинку кресла пилота, и все погрузилось во тьму.
Глава 13
Смерть холодна
Искореженная сталь исчезла. Вокруг одна сплошная темнота. Не слышно ничего, кроме отдаленного воя.
Если я умер, смерть холодна.
Тьму пронзает сказочный свет, и я оказываюсь на краю обрыва, а подо мной лежит бескрайнее море. Ветер хлещет по лицу, и я с трудом, но иду. Моя грудь вся в крови, руки и ноги не слушаются, кожа лица стянута и пылает. Я дрожу и сжимаюсь в комок.
Опять Сон?
Не думаю. Нет ни потемневшей от дыма сочной зелени древней Атлантиды, ни сбивающих с ног порывов ветра, ни жадного пламени, ни развернувшихся под ногами ущелий – ничего из того видения, что преследовало меня годами.
Сейчас я вдыхаю соленый влажный воздух, а мои руки ноют под весом… чего?
Я смотрю вниз, хотя это требует больших усилий. Мои руки крепко сжимают сферу. Но она не похожа на те две, которые я уже видел: она не теплая и не золотая, как локулус невидимости, и не светит молочно-белым, как летающий локулус.
Она насыщенного темно-синего цвета, почти черная. С ней мне не спрятаться от врагов и не спастись в падении с высоты.
Какой в ней толк?
С каждым вдохом я коплю силы. Набираю скорость. Кто-то преследует меня, и небезуспешно.