Семь дней Создателя
Шрифт:
— А где учительница Татьяна Ивановна живёт?
Женщина оборотилась в другую сторону, махнула рукой:
— У том конце. Светленький домик, опрятный — мимо не пройдёшь, залюбуешься. Да не живёт она совсем — надысь померла. Детей понаехало. Они у ей все грамотные, в городе живут. Похоронили и наследство делют.
— Доминика там?
— А где ей быть?
Синеставенький домик под шиферной крышей выгодно отличался от соседних лачуг. Но точнее сказали три иномарки
Шагнул за калитку.
Лохматая барбосина бросилась под ноги, виляя хвостом. Да ты не страшный совсем, страж ворот. Присел на корточки, лаская пёсика.
— Вы кто? — с крыльца шагнул упитанный мужчинка с лоснящимися щеками. — Покупатель?
— Почему покупатель?
— Дом продаётся.
— Я ищу Доминику Седову?
— Какую Доминику?
— Девушка. Жила у Татьяны Ивановны приёмной дочерью.
— Какой ещё приёмной дочерью? У вас есть документы на удочерение? Эй, люди! — толстячок-боровичок крикнул в раскрытое окно. — Подивитесь, тут ещё наследники объявились.
Из дома во двор вышли два мужика и две женщины с ними. Ещё одна высунулась в окно.
Я оставил барбоса.
— Мне не надо вашего наследства, я ищу Доминику.
— Люди, кто видел Доминику? Кто знает Доминику? Откуда здесь быть Доминике?
— Да хватит тебе, — одёрнула толстячка одна из женщин. — Домой она ушла. К себе домой. А что тут делать? Мамы не стало, некому привечать.
Я шагнул за калитку. Толстячок:
— А вы бы присмотрелись к домику — может, купите. Доминике здесь хорошо жилось. Вот и жили б.
— Спасибо, подумаю.
Прошёл село Мраково, или, как его, Марково из конца в конец. Кажется, на этот угловой указывала селянка. За щербатым забором бурьяном заросший двор. На подгнившем крыльце курит детина в пиджаке на голом торсе.
— Это дом Быструшкиных?
— А ты что за хрен с бугра?
— Я ищу Доминику.
— Женишок? Фунфырь приволок? Нет? Беги — без проставы базара не будет.
— С кем ты, Жора? — из раскрытых дверей избы послышался голос.
— Да козёл какой-то приковылял, нахаляву Домну чпокнуть хочет.
— Я ему чпокну. Сейчас выйду и чпокну.
Терпению моему настал предел. Вошёл во двор.
— Девушка здесь?
— Э, ты чё буреешь?
Жора попытался встать, но не успел. Я ткнул ему локтем в солнечное сплетение, и он брякнулся на спину, ловя воздух широко раскрытым ртом. Как рыба на берегу. Или может жаба? На земноводное он похож больше.
Второй брат — по виду старший — лежал в сапогах на заправленной кровати и почёсывал голый живот.
— Тебе чего?
— Где Доминика?
— А хрен её знает. Шляется.
—
— Была б, заставил картошки сварить — жрать хоцца. Ты ей кто? Жених что ль?
— Сволочь он, — подал голос с крыльца отдышавшийся Жорик. — Меня побил.
— Это ты зря сделал, — насупился старший брат, поднимаясь с кровати. Из-за голенища кирзового сапога достал длиннющий нож-свинокол. Я выдержал его свирепый взгляд и полюбопытствовал:
— Хочешь без зубов остаться или яиц?
Он поверил, изменился в лице:
— Я — картошки почистить. Сходи за фунфырём — рубанём по-родственному. А Домна придёт, куда ей деваться.
На улице Билли посоветовал:
— Сходи на кладбище.
И то верно. Знать бы, где оно. Но язык, как говорится…. И мне подсказали.
Марково село небольшое, но видать старинное — могилок больше чем домов раз в десять. И новых, и забытых.
Бродил, бродил, наткнулся.
Сидит на корточках перед крестом — старушка не старушка, девушка не девушка — в ситцевом сарафане и чёрной косынке.
Она, не она? Что сердце-то подсказывает? Молчит, болезное.
— Доминика.
Оглянулась.
Она! Сердце прыгнуло из груди. Билли, лови — упорхнет!
— Вы кто? — девушка поднялась, с тревогой огляделась.
— Меня зовут Алексей Гладышев. Я частный детектив. Ваша сестра Вероника Седова поручила разыскать и привезти по возможности.
— Вероника жива? Где она?
— В городе Т-ске. Вас что-то держит здесь?
— Нет. Мне надо вещи забрать.
— Идёмте.
Доминика пошла, чуть приотстав.
Нет, не верит, опасается. Зачем про детектива ляпнул? Сейчас потребует удостоверение и — приплыли.
— Тётя Полина сказала, что сестра умерла в больнице.
— Полина или Прасковья?
— По паспорту Прасковья, но хотела, чтоб её Полиной звали.
— Амбициозная у вас тётка, только соврала она или не знала. Веронику выходили врачи. Сейчас она в детском доме, заканчивает одиннадцатый класс, мечтает об университете. У вас как с образованием?
— Начальную закончила в нашем селе, а потом училась в средней школе в райцентре. Жила в интернате, а на выходные приезжала к Татьяне Ивановне. В одиннадцатый класс не пришлось пойти — слегла мама Таня. Всю осень и зиму проболела. Лежала, а я за ней ухаживала. Весной на ноги поднялась. Думали, отпустило. А утром встаю — она на крылечке мёртвая.
— Вещи твои в её доме? Собери, я попробую с машиной договориться.
Мужичонка с брюшком сидел во дворе на колоде, забавляясь с барбосом. Поднялся нам навстречу.