Семь дней Создателя
Шрифт:
— Надумали покупать?
— Нет, уезжаем. Добросите на жеде станцию? Плачу двойным тарифом.
— Штука.
— Сговорились.
— Кто она тебе? — кивнул вслед поднявшейся в дом Доминике.
— Возлюбленная.
— Не молода?
— Дело исправимо.
— Действительно, годы летят…. Пойду хозяйке доложусь.
Вернулся в камуфляжной жилетке и с чемоданом Доминики. Поклажа оказалась в багажнике, а мы с Никушей на заднем сидении серебристого "Субару". Девушка переоделась и стала походить на девушку.
Прокатились селом.
— Что это? — Доминика притиснулась к окну.
Несколько деревенских кумушек толпились у дома Быструшкиных.
— Тормозни, — попросил водителя и Никуше. — Сейчас узнаю, а ты не выходи.
Подошёл к старушкам.
— Что здесь происходит?
— А вот, браты девку сильничают.
Из раскрытых окон и двери неслись женские вопли:
— Люди добрые, помогите! Ой, не надо! Ой, больно!
— Так что ж вы смотрите? — возмутился.
— А попробуй, сунься.
Я сунулся. Но едва ступил во двор, на пороге дома показался Жорик с двустволкой в руках.
— Какого хрена? А, родственник. Беги за фунфырём, а то мы Домну насмерть задрючим. Стой! Куда? Я не шучу, паря. Щас пальну прямо в хайло.
Первый выстрел пронёс дробь над моей головой, но я шёл, не останавливаясь.
— Гад! — заорал Жорик и разрядил ружьё в моё лицо. Он был уверен, что убъёт и снова сядет. И не хотел убивать, а ещё больше не хотел на зону, но не стрелять не мог — пропащая натура.
Я спас его свободу и себя за одно, увернувшись. Поймал ружьё за стволы и ткнул прикладом Жорика в лоб. Затылком он ещё к ступени крыльца приложился и затих.
— Эй, что за пальба? — на крыльцо выскочил старший Быструшкин.
И сложился пополам от тычка в пах.
Настала очередь ружья — приклад разлетелся в щепки от удара по фундаменту, а стволы согнул в дугу руками. Повесил ярмом на крепкую выю старшему брату и вошёл в дом.
За столом сидела худо умытая, растрёпанная, полурастерзанная, ещё, видимо, со вчерашнего, деревенская баба. Полупорожняя трёхлитровка с мутной жидкостью стояла на столе. Не её ли прихлёбывая из аллюминевой кружки, она голосила:
— Люди добрые, помогите! Ой, Пашенька не надо!
Цирк!
— Не чем твоему Пашеньке больно делать — Жорик отстрелил.
Она оборотилась.
— Ты что ль женишок заезжий? Слыхишь, поц, сбегай за фунфыриком — от этой бурдомаги челюсти сворачивает?
— Не пью и пьяниц презираю.
— Что там? — спросила Доминика, когда вернулся в машину.
— Салют в твою честь. Родственники хнычут — уехала не попрощавшись.
— Да будто бы? — Доминика одарила меня любопытным взглядом, ну, точь-в-точь как её сестра после шоколадной диверсии.
…. Вокзал был, касса была, и трёхминутную стоянку на посадку обещали, а вот буфета не было. Не было старушек с зеленью, что наблюдал утром по приезду. Поезд к полуночи прикатит. Чем же Доминику покормить? Даже не знаю, завтракала ли она. Так и потчевал на лавке перрона — рассказами о Веронике.
Откупил четыре места в купе.
— Мы что, одни едем? — насторожилась Никуша.
— Не знаю. Пойду, ресторан подломлю.
— Вы как Паша говорите.
— С кем поведёшься.
Вагон-ресторан был на клюшке, но служители не спали. Посорил деньгами, убедил словами, и нам пожарили глазунью с беконом. Какие-то салаты остались.
Доминика уплетала за обе щёки, запивая минералкой, а я для вида поковырялся вилкой и взялся за парящий кофе.
— Перед сном? — удивилась Никуша.
— Привычка, — соврал.
…. Доминика спала, мне не спалось. Но, конечно, не из-за выпитого бодрящего напитка. Мысли всякие….
— Ну что, Билли, happy end? Высылай инструктора — пора сворачиваться.
— И нет никакого желания остаться?
— С кем? В Доминике не разбудил никакого интереса, Вероника вообще презирает.
— Теперь, наверное, что-то изменится.
— Ну, тогда пусть Лёшке здешнему повезёт. Только, Билли, великая к тебе просьба — оставь ему этот оптимизатор.
Окно не завешено — на переездах и полустанках свет врывался в купе, и в эти мгновения из темноты нестерпимой взгляду белизны проступало колено, чуть выпроставшееся из-под одеяла.
О, Господи, опять эти колени!
Билли прочёл мои мысли.
— Надень браслет ей на руку — маленький приз ты заслужил.
— Изыди, сатана — это не мои женщины.
— Как не твои?! Очень даже твои. Они суть отражение потерянных тобой в реальном мире сестричек.
— На абордаж толкаешь? А девушка доверилась.
— Такой правильный стал — горжусь тобой.
— Я только хочу сказать, что параллелики такие же люди, и относиться к ним надо по-людски.
— Ну-ну.
…. Привёз Доминику в свою квартиру.
— Отдыхай, осваивайся, а если не устала, приготовь чего-нибудь — продукты в холодильнике. Я за Вероникой.
Вызвал такси и помчался в школу. Урок шёл, но я внаглую:
— Веронику Седову можно забрать?
— Приехала? — огромный знак вопроса в распахнутых глазах.
— Дома ждёт.
В такси гладила мою ладонь. А Билли, как червь могильный, точил душу.
— И ты хочешь их оставить?
— Дело сделано — пусть живут в любви и согласии.