Семь фунтов брамсельного ветра (фрагмент)
Шрифт:
– Лоська, это Илья писал когда-то. Наверно, играл с мальчишками в разведчиков или пиратов...
Я, не сворачивая, положила бумагу в большую гриновскую книгу, где лежал кленовый лист. Лоська сунул нос:
– Ой, это что за книжка?
– Александр Грин. Кстати, корабль на твоем пузе как раз из этой книжки. Ты не читал "Алые паруса"?
– Я только слышал про них... Дай почитать, а? Не бойся, я буду с ней... как с заморской бабочкой. Не дышать на нее!
Что делать-то? Пришлось убрать кленовый лист и "пароли" брата в ящик
Лоська прижал книгу к "парусной" груди.
– Я пойду, ладно?
Я давно заметила: если к нему в руки попадает интересная книга, он хочет поскорее остаться один.
– Ладно, беги...
В коридоре Лоська еще раз крутнулся у зеркала. Чуть погрустнел:
– Жаль, что лету уже конец...
– Ох, не порти настроение... И ничего не конец, еще почти неделя каникул! Кроме того, осень начнется не по календарю. Синоптики обещали тепло до середины сентября...
Свои старые шмотки Лоська забыл в моей комнате. Я не стала его окликать. Чтобы не вздумал влезть в них снова и не превратился в прежнего обормота. Впрочем, волосы у него уже торчали, как и раньше...
Из окна я смотрела, как Лоська переходит дорогу. Он спешил, двигался вприпрыжку, мелькая худыми ногами в коричневых "чулочках". Локтем прижимал к боку разноцветную плоскую книгу. Ну, в точности, как Буратино, который с азбукой под мышкой двинулся в школу (только нос вовсе не "буратиний").
Лоська скрылся за углом а я осталась сидеть у окна. Улыбалась (что со стороны смотрелось, наверно, глупо). Было хорошо от того, что сегодня все с утра складывается так удачно. И самое удачное... да тут уж надо признаться... то, что есть на свете Пашка Капитанов, которому я оставила в залог монетку с фрегатом.
"В залог чего, ненормальная?" - спросила я себя. И виновато хлопнула губами - в точности, как Лосенок. Но радоваться не перестала.
Монетка в щели
1
Пришла Люка. Нарядная, бодрая, напевающая. Впрочем, она почти всегда такая.
Пригляделась:
– Я вижу, ты мою косметичку даже не открывала.
– Лючка, некогда. Успеется, молодость впереди...
– А я Лосенка сейчас встретила. Красивый такой, просто не узнать!
– Он именинник, - торопливо сказала я, чтобы речь не зашла а костюме.
– Да? Я и не знала! Надо было что-то подарить... Ой, он сказал мне, будто у тебя есть подарок для меня? Правда?
– В общем-то... да. Раздаю коллекцию. Всем друзьям по монетке. Выбирай...
– Какая прелесть! Это будут как талисманы тайного корабельного братства, да?
– Ну... можно считать, что так.
– Я возьму вот эту, ладно?
– Бери, - согласилась я (все же не без тайного сожаления).
– Это бриг "Геба", построен в 1861 году. Геба - это древнегреческая богиня юности, как раз для тебя.
– Какая прелесть!
– снова сказала Лючка. И чмокнула меня в щеку. Я вытерпела и подумала: "Рассказать про Пашку?" Люка, она внешне легкомысленная, но на самом деле не совсем такая. Никаких "ой, а он симпатичный?" и "познакомишь, ладно?" не будет. Тем более, что знакомств ей хватает и во Дворце. И все же решила: не стану пока. Потому что Лючка принялась рассказывать о предстоящем пикете в защиту Дворца. Стало известно, что в тот день, в субботу, генерал Петровцев должен осматривать свою будущую резиденцию.
– А мы выстроимся напротив фасада с плакатами! У нас есть специальная песенка, она сейчас напечатана в дворцовой стенгазете, а на пикете будут петь ее все, кто соберутся!
Едет, едет ППЦ С гордой миной на лице...
– Небось опять Костячок-толстячок сочинил?
– Нет, он же увольняется, я говорила! Сочинил Петруша Вронцев, режиссер драмкружка. Про него я тоже говорила.
– Ну что, переходишь в этот кружок?
– Если отстоим Дворец... Ты придешь в пикет?
– Я же сказала - да... Только разгонит нас милиция со страшным свистом!
– Я представила мордастого Панкратьева и его "однополчан" с дубинками.
– А и пусть разгонят! Там будут люди с телекамерами! Вечером весь город увидит как "все лучшее детям"!
Да трусихой моя самая близкая подружка не была. А я? Хуже, что ли?
Мы поболтали еще, и Лючка ушла, аккуратно уложив бриг "Гебу" в сумочку.
И вдруг оказалось, что уже вечер.
Позвонил Илья.
– Свет Евгения, передай маме, что сегодня я опять заночую у Толика.
– Сказал бы ей сам. Боишься?
– Мучача детестаб... тьфу! Конечно, боюсь! Но не в этом дело! Мы сейчас утонем в нашей работе по уши, отключим телефон. Потому что надо решить одну сверхзадачу.
Когда закончим, компьютерный мир содрогнется от восторга и зависти.
– Хвастун!
– Я почти серьезно...
– Такой гениальный, а не знаешь, что такое "бэйливик". А я узнала...
– Мучача интеллихентэ! Не забудь, скажи маме! До завтра!...
Пришла мама и принялась было сокрушаться по поводу "бездомного существования этого непутевого философа, который опять влипнет в какую-нибудь историю". Но сокрушалась недолго, потому что появился дядя Костя. Он принес тяжеленный полиэтиленовый пакет. Я радостно заподвывала и запрыгала (лошадь такая!), потому что в пакете оказались три книги. Одна та самая, библиотечная, и две ее копии.
Они были в мягких обложках, с корешками из пластмассовых пружин, но все равно настоящие книги! Дядя Костя даже постарался, чтобы на цветном принтере отпечатали красочные переплеты и картинки - как в настоящем "Фрегате "Виола".
Теперь я наконец могла рассмотреть книгу как следует - причем сразу в трех экземплярах. Забралась на кровать...
Книга оказалась "та, что надо". В самом деле - все хитрости корабельного устройства. И давались они не просто так, а в ходе рассказа о приключениях нескольких ребят и старого боцмана Платоныча, который был дедом одного мальчишки. А в молодости Платоныч ходил на баркентинах!