Семь фунтов брамсельного ветра (фрагмент)
Шрифт:
– Лоська, пойдем погуляем! У меня все прошло!
Он сказал опасливо:
– Смотри, чтобы хуже не стало.
– Не станет! Мы недалеко, до кафе "Паровоз". У меня десять рублей есть, угостимся мороженым.
Лоська не стал отказываться.
Мы за пластмассовым столиком съели по большой порции земляничного.
– Не капни на паруса.
– Не страшно, капли тоже красные... Женя...
– Что,
– А Пашка... он хороший. Мы, пока ехали к тебе, поговорили, и сразу... понятно.
– А ты не хотел к нему идти.
– Я не не хотел, а думал...
– Что?
Он вытер запястьем губы, глянул исподлобья.
– Думал... вы станете вдвоем дружить, а я... опять...
– Ох, балда! Все-таки надо дать тебе по загривку.
– Ага, дай, - он согнулся, сунулся ко мне головой. Я пятерней прошлась по его волосам-колючкам. Столик зашатался, на нас оглянулись соседи. Мы встали и поскорее ушли. И побрели куда глаза глядят. По улице Машинистов.
– Женя, я забыл сразу сказать... Мама велела передать спасибо за подарок. За этот...
– он потеребил подол с якорями.
– Сперва удивилась, когда меня увидела, потом... в общем, говорит: хорошо, что ты с ней подружился. То есть с тобой...
Я не знала, что ответить. Бормотнула что-то вроде "да ладно, о чем разговор..."
А он пнул на асфальте сигаретную коробку и признался, глядя под ноги:
– Я сперва не хотел брать. А ты сказала, что он брата... Я и подумал...
– Что?
– шепотом спросила я.
– Это... подумал... может, ты поглядишь на меня, и тебе покажется, что я тоже...
немного брат...
Я обняла его за плечо, придвинула, и мы пошли совсем рядышком, вплотную. И ничего больше не говорили. Лоська посапывал на ходу и облизывал губы. И шли бы мы так, наверно, до края города, но повстречали еще одного брата, большого.
Илья двигался навстречу не один, а с той самой девицей. Бодро обрадовался.
– О, привет, мучача и мучачо! Далеко собрались?
– Гуляем. Вы тоже?
– светски осведомилась я.
– Мы были на оргсобрании в универе... Это Таня. Таня, это моя сестра Евгения.
– Мы знакомы, - сказала она и поулыбалась. Я тоже.
– А это будущий Капабланка Всеволод, я говорил... Дружище Всеволод, я беседовал о тебе с местным шахматным лидером, он просит, чтобы ты записал для него несколько своих партий.
Лоська
– Я не умею...
– Вот досада, я не учел... Ладно, позже встретимся, поговорим...
Мы распрощались. Лоська проводил меня до дома, выпросил копию "Фрегата "Виолы" ("У тебя же есть пока библиотечная") и отправился постигать корабельную премудрость. А я поморщилась и легла. Нога опять болела, правда слабее, чем утром... Ну и пусть болит! Все равно в душе была сплошная улыбка - широченная такая, во весь рот.
Ввалился Илья с пачкой учебников под мышкой. Уронил их на стол.
– Груз философии, - сказала я.
– Ох, не говори. И это лишь малая часть...
– Слушай, братец, ты можешь хотя бы при своих девицах не называть меня мучачей?
– А что такого?.. Ладно, исправлюсь. Просто я сегодня замотанный и недальновидный. С Лоськой тоже ляп выдал. Не сообразил, что он не знает шахматной теории.
– Он занимался в кружке, да, видно, мало... Иль, а ты не обиделся, что он в твоем костюме?
Илья пальцем поправил очки (очень похоже на Пашку).
– Я и не обратил внимания... То есть, обратил, но подумал, что просто похожий.
Мало ли таких продают для пацанят.
– Это твой...
– Ну и ладно. Чего ему лежать без пользы?.. Женька, я помираю от голода!
– Сейчас разогрею суп и макароны... Постой-ка!
– Я дотянулась до книги "Алые паруса".
– Вчера Лоська надел твой наряд и нашел в кармане таинственную записку.
Вот эту...
– Смотри-ка ты...
– осторожно заулыбался Илья. Взял бумагу, сел со мной рядом.
– Это мы с папой играли в отгадки. Он меня поддразнивал, говорил, что никогда не разгадаю его компьютерный пароль.
– Разгадал?
– Нет. Сразу не смог, потом стало не до того... Папа говорил: в пароле зашифровано имя из трех букв. Оно одинаковое у трех человек - у знаменитого артиста, у какого-то доктора и у морского капитана. Видишь, я сокращенно записал: ар... до... кап.
– Может быть, Кук?
– Если бы так просто... А разве есть известные артисты и врачи с таким именем?
– Не знаю. Надо посмотреть в энциклопедиях...
Илья погладил бумагу.
– Теперь не все ли равно... А листок ты сбереги на память.
– Он всегда в этой книге.