Семь фунтов брамсельного ветра (фрагмент)
Шрифт:
Я лихорадочно допрыгала до двери. Лоська стоял на пороге, взъерошенный и с лицом заговорщика.
– Спрячь книги! Он сейчас придет!
– Кто?
– глупо сказала я.
– Кто-кто! Он! Мы на велосипеде приехали, Пашка тащит его по лестнице!
– А книги-то зачем прятать?
– Он же не знает, что они уже готовы! Я не сказал. Сделаешь подарок...
– А что ты ему сказал?
– Что-что! Сказал: изувечила ногу, лежит в безнадежном состоянии. Хочет попрощаться.
Он
– Вкатывай сюда...
И Пашка вкатил велосипед. Поправил перекошенные очки, раскрутил на щиколотке подвернутую штанину. Выпрямился. В светло-серых глазах за стеклами - сплошная серьезность.
– Здравствуй. Лоська сказал, что у тебя что-то с ногой... и какое-то дело. Я - вот...
Пашка стряхнул растоптанные кроссовки (я не успела сказать "да не надо"). Пошел за мной, хромающей, в комнату. Лоська за нами.
Я отбросила на кровати подушку.
– Вот...
– У-у...
– Пашка расцвел. Пропала твердость в скулах и серьезность в глазах.
Сплошная улыбка.
– Как быстро... И будто настоящие книги!
– Даже цветные картинки внутри... Вы тут сидите, смотрите, а я... хотите чаю?
– М-м...
– непонятно отозвался вцепившийся в книгу Пашка.
– Я хочу, - сказал Лоська.
На кухне я включила чайник, достала печенье и малиновый джем. Лоська пришел помогать.
– Помой чашки, а то я не успела с утра...
Лоська стал мыть, в таких делах он был безотказен. Я дала ему фартук, чтобы не забрызгал галиот. И... вернулась в комнату.
– Пашка...
Ну, никак иначе не могла я себя заставить называть его. Пашка он и больше никто.
И он принимал это как должное, с самого начала... Однако сейчас глянул напряженно. Испугано даже. Стоял с книгой у груди и моргал.
– Я хочу признаться, - сумрачно выговорила я.
– Нет у меня никакого срочного дела, только вот, книга. Просто мне... хотелось самой отдать ее тебе, и поскорее. А тут эта нога...
Он кивнул, книгу положил на стул. Взял себя за подбородок.
– Я тоже хочу признаться. Только ты в хорошем, а я наоборот... Я сейчас достал из кармана монету с "Перси Дугласом". Чтобы отдать... А она бряк на пол - и в эту щель...
– Он ступней в сером носке провел по щели между половиц.
– Теперь никак не достать, да?
– Ну... разве что при капитальном ремонте, - огорчилась я. И сразу встряхнулась:
– Да ладно! Не будем унывать!
– Жалко же, - виновато бормотнул он.
– Коллекция
– А она и так не полная. И кроме того...
– я решилась наконец еще на одно признание.
– Все равно я хотела подарить ее тебе.
– И, кажется, порозовела, будто красна девица на первом свидании.
Он печально глянул через стекла.
– Да?.. Тогда еще больше жалко.
И тут мы услышали Лоську. Оказывается, он стоял в дверях.
– Женя, ты подари другую монетку. А то ведь обидно...
Будто я сама не догадалась бы!
– Да!
– Я вытряхнула денежки-кораблики из футляра (всего-то три теперь), они звякнули на столе.
– Пашка, выбирай!
– Да что ты. Не надо...
– Надо...
– я посмотрела в упор. "Неужели не понимаешь? Ведь получилось, что мы как одна корабельная команда". Лючка тогда сказала даже более правильные слова:
"корабельное братство". Может, случайно обронила, но правильно. "Разве ты не согласен?"
Пашка нагнулся над столом. Глянул через плечо на меня, на Лоську, опять нагнулся.
– Можно бригантину?
– Конечно! Это "Сэнчери", "Столетие". Так ее назвали в честь юбилея судовой компании!
– Я говорила, кажется, слишком весело - чтобы Пашка не подумал, будто мне жаль. Мне и правда было не жаль!
Пашка повертел монету, посмотрел с двух сторон. И вдруг:
– А королева на тебя похожа. То есть ты на нее.
Я расхохоталась от души:
– Ох и сказал! Смотри - она королева! А я... никакая.
Он старательно глянул еще раз на монету, на меня.
– Нет ты "какая". Похожа... Да не бойся, ее величество про это не узнает...
И мы стали смеяться уже втроем.
И пошли пить чай.
А потом Пашка заторопился:
– У меня дома все еще кавардак. Хотел сегодня закончить уборку, а сам сюда.
Родители придут - будет цирк... Женя...
– Что...
– Я завтра приду! У меня бабка, она всякие лекарства готовит, народные. Только сегодня ее нет, завтра приедет, я у нее возьму мазь для ноги. Сразу все пройдет, испытано... И мы - в библиотеку, книжку отдавать. Ладно?
– Один-то боишься?
– поддела я.
– Конечно. Как начнут воспитывать...
– Могут и при мне.
– А ты заступишься.
– Ладно уж...
Они с Лоськой утащили вниз по лестнице бренчащий велосипед. Лоська вернулся, и мы помахали Пашке из окна. А он нам. И укатил с завернутой в газету книжкой на багажнике. И я... вдруг поняла, что нога у мння уже ничуточки не болит. Ступай, как хочешь! Сперва не поверила даже. Потопталась... Ура! Одно обещание мази сработало как лекарство!