Семь колодцев
Шрифт:
В то время я достиг высшего вдохновения в труде, я просто летал. Я чувствовал себя разрывающейся атомной бомбой. С высоты такой невероятной удачи, как изобретение Никробрил-продукта, смешно было и вспоминать, что совсем недавно я был самым отчаявшимся человеком на свете и даже подумывал о самоубийстве.
И совсем не деньги меня окрыляли — что деньги?! — деньги я ценил лишь как неоспоримый и абсолютно точный показатель своих достижений, раз уж речь идет о бизнесе — я, словно художник, словно писатель творил, и творил не какой-нибудь «черный квадрат» и не бабский детектив-однодневку, а принципиально новое, нечто фантастически нужное, безумно интересное. Я своими руками творил доброту, мир, любовь, я, словно скульптор, ваял само совершенство! И это был весомый вклад в светлое будущее моей нации, в ее быт, науку и культуру, во всемирный прогресс.
Вот этому можно посвятить всю жизнь! Теперь мне не будет больно и обидно за бесцельно прожитые годы!
О мой любимый Никробрил-продукт! Как я тебе благодарен!
68
— Мы сделали это! Понимаешь? Мы взяли и сделали! — возбужденно размахивая руками, говорил Алексей.
— Да, ты прав, — отвечал я ему, с любопытством разглядывая здания и лица встречных девушек. — Я, честно говоря, не ожидал, что в Ленингр… Питере Никробрил-продукт будет продаваться лучше, чем в Москве. Парадокс!
Мы гуляли по Невскому — главной улице Петербурга, я, Алексей и чуть сзади его немного скучающая жена Лола.
— Никакого парадокса тут нет! — взволнованно брызгал слюной Алексей. — Никробрил-продукт можно продавать в любом количестве, просто надо его понять, и понять не только на бытовом уровне, но и на философском, заглянуть в его душу…
— Ты считаешь, что у него есть душа?
— Конечно! Это же не просто глупый предмет, при помощи которого… Никробрил — целая вселенная, только сжатая до микроскопических размеров, вселенная духовной истины, вселенная духовного совершенства. Я, клянусь, не верю, что ты его сам придумал. Тебе наверняка помогали!
Я насторожился:
— Ты это о чем? Ты же знаешь, что…
— Тебе помогал сам Бог!
— Ну приехали! — не без удовольствия воскликнул я.
— А разве нет? Только Бог мог помочь тебе вдохнуть в него душу, сделать его, несмотря на железо, пластмассу и микросхемы, существом одушевленным, таким же живым, как мы с тобой или Лола…
Лола мало интересовалась Никробрил-продуктом и вообще делами мужа, ее больше привлекал конечный продукт его деятельности, то есть деньги, вложенные в домашний общак, поэтому она не вникала в этот заумный разговор и даже не пыталась к нему присоединиться. И все же, услышав, что ее сравнили с какой-то железкой, набитой микросхемами, она решила вмешаться:
— Спасибо, дорогой муженек! Ты меня так любишь, так любишь!
Мы рассмеялись.
Меж тем Алексей продолжил расточать в мой адрес всякие комплименты и с лихвой вернул мне все мои похвалы, которыми я с утра осыпал его в честь невероятных торговых вершин, которых он сумел достичь. И действительно, Санкт-Петербург вот уже два месяца не выпускал из рук пальму первенства в области продаж Никробрил-продукта, и даже Москва, в которой реализацией занимался я лично, не сумела добраться до петербургских показателей. Что это? Действительно, таланты Алеши? Или просто фишка так выпала?
Честно говоря, гулять втроем с Алексеем и его женой по Невскому мне было не совсем удобно. Как только я увидел Лолу, я с телевизионной подробностью вспомнил ту гулянку, когда Лола сначала сношалась в ванной комнате с Петрухой в собачьей позе, потом переспала с моей развратной Верой и под конец, утром, отдалась мне. Вспомнил ее лицо в тот момент, когда я… вспомнил, как выглядят ее полные груди с чувственными сосками, широкие бедра, даже вспомнил полоску на ее лобке — «блядскую дорожку». Испугавшись, что мой взгляд слишком откровенен, я поспешил отвернуться и заговорил с Алексеем, с трудом настроившись на нужный лад, но вскоре почувствовал, что меня смущает одно лишь присутствие молодой женщины, будто я нахожусь под воздействием невидимых волн, которые она мне посылает. Я даже обернулся. Лола держалась так непринужденно, будто, ну, совсем, совсем ничего и никогда между нами не было, однако я увидел, да-да — именно увидел, как вся ее сексуальная энергия, заключенная в голубизне глаз, в изгибе губ, в форме ягодиц, в проступающих сквозь лифчик и рубашку очертаниях крупных сосков, концентрируется где-то посередине ее груди и ослепительным болезненным лучом посылается мне, вплескивается мне в лицо. Вот сука! Она хочет меня опять соблазнить? Или меня глючит?
На следующий день мы посетили втроем Петродво-рец, потом путешествовали на моторной лодке по питерским каналам, потом ели в ресторане на Невском лягушек и акульи плавники. Лола сильно меня отвлекала — я то и дело ловил многозначительную голубую искру в ее глазах, а ее жаркие груди, стесненные одеждой, или ее аппетитная задница все время попадались мне на глаза. Я, разнесчастный, постоянно ловил себя на том, что испытываю к ней сексуальное влечение, и, стыдясь своих чувств, стыдясь, прежде всего того, что желаю жену своего лучшего друга, по мере сил боролся с наваждением, старался отвлечься едой, веселыми разговорами, дискуссиями о Никробрил-продукте. Я очень жалел, что не взял с собой Веру, например, под предлогом какой-нибудь бухгалтерской проверки. Она легко разрушила бы все Ло-лины чары, лишь пару раз взглянув на меня, или невзначай наклонившись, или закинув ногу на ногу. Тогда, уж наверное, страдал бы не я, а Алеша…
Вечером того же дня я уединился в своем номере — а остановился я в лучшем отеле города, — плеснул на донышко коньяку и уселся в кресло перед телевизором — начинался футбольный матч, в котором решалась судьба российской сборной. Внезапно в дверь постучали.
— Войдите! — крикнул я, ожидая какого-нибудь служителя отеля.
На пороге стояла Лола.
— Что случилось? — удивился я.
Ее внезапный приход что-то мне напомнил… А, ну конечно! Маленький таежный городок, бывшая жена Алексея Юля, которая приперлась в номер, чтобы меня соблазнить…
— Ничего не случилось. Можно войти?
— Конечно!
Я усадил ее в кресло, вынул из бара маленькую бутылочку шампанского «Мадам Клико» и наполнил бокал.
Некоторое время мы молчали. Пили потихоньку. Я понимал: она должна объясниться.
— Ты сегодня целый день пожирал меня глазами. Прямо съел всю, — сказала Лола.
— Я?! Разве?!
— Ну конечно! Удивляюсь, как Алеша ничего не заметил. Впрочем, ему по барабану. Его теперь ничего не интересует, кроме Никробрил-продукта…
О муже она и до этого отзывалась не очень-то лестно, даже в его присутствии, так что ее слова меня нисколько не удивили.
— И ты решила… — Я был в полном замешательстве.
— Да, я решила сама к тебе прийти. Ты бы вряд ли отважился. Наверное, вызвал бы проституток, кучу денег на них потратил…
— И ты решила помочь мне сэкономить? — улыбнулся я. — Но я проституток не выношу, они мне противны…
— Но ты же хочешь меня? Ведь так?
Опять этот изгиб губ, опять эта голубая искра в глазах.