Семь кругов яда
Шрифт:
– Сидеть! – произнес он страшным голосом, от которого все присели. Вокруг них появились языки зеленого пламени, а на шеях – зеленые, светящиеся удавки, заставившие всех молодчиков не только приутихнуть, а еще и побледнеть. – Рты закрыли! Еще один смешок, и я не просто огорчусь. Я разозлюсь. Очень разозлюсь. А вы знаете, что бывает, когда я разозлюсь.
Впервые он не тянул слова с присущей ему кошачьей ленью, а говорил жестко и четко. У меня даже ноги похолодели в предвкушении белых тапочек.
– Если сами ничего не можете, то учитесь! – мне было даже страшно оборачиваться назад. – Вас учат, как нужно работать! Это вам не мечами махать!
Позади меня послышался глубокий вдох, следом второй. Я даже боялась шелохнуться в этой внезапно воцарившейся тишине.
Мне на плечо мягко легла рука, а голос, как ни в чем не бывало промурчал:
– Продолжа-а-ай, цвето-о-очек. Они теперь хоро-о-ошие ма-а-альчики. Послу-у-ушные. Кто молоде-е-ец? Я – молоде-е-ец!
Я смотрела на руку, которая лежала на моем плече, чувствуя, что сейчас, больше всего на свете хочу домой. Мне не только чхать на договор! Мне еще и сморкаться в него!
– Верни меня домой! – процедила я, скидывая его руку с моего плеча. – Немедленно!
Глава седьмая. Ломовая лошадь
Я - маленькая лошадка,
Я стою очень много денег,
На спине тащу я работу,
В меня никто не верит…
Все сидели так, словно старательные первоклассники, сложив ручки на парте глядя на меня внезапно просветленным глазами. Хор мальчиков – пай зайчиков быстренько перестал теребить хвостики и готов был всецело погрузиться в учебу. От такого рвения к наукам пустил скупую слезу даже дедушка Ленин, глядя на свое завещание: «учиться, учиться и еще раз учиться!». Только мне уже как – то не хотелось учить. Я – не рыбка в аквариуме, для которой каждый третий круг превращается в «Вау! А где я? Тут все такое новое!».
Рука снова легла мне на плечо, проводя осторожную, успокаивающе-нежную линию. Раздражение росло с каждой секундой.
– Нет, - твердо ответила я, вспоминая, как перед некоторыми учебными роликами появлялась реклама, от которой у любой тетки – цензора встанет дыбом химическая завивка, как бы настраивая людей на игривый лад будущего урока.
Но настроение было настолько испорчено, что даже если сейчас ко мне на всех парах прискачет принц – мечта на белом коне, с лучезарной улыбкой, золотистыми локонами херувима и глазами, в которых утонули: Офелия, Титаник и Муму, с предложением руки, сердца и перца, есть большая доля вероятности, что ему придется несладко. Я так понимаю, что до «Горько!» дело не дойдет. Зато все будут знать, что некоторые принцы умудряются без коня развить скорость в 100 км/час с криками: «Да за что мне все это! Я же к тебе с самыми чистыми намерениями!». Извини, милый, ты просто попал в горячую голову, потом под горячую руку, а финальным аккордом стала горячая нога, провожающая тебя по направлению к сказочному замку. Нет, потом я, конечно, буду горько плакать, понимая, что упустила тот самый шанс, но это будет потом. А сейчас я просто поинтересуюсь у принца, сколько он весит, чтобы придать ему нужно ускорение, поделив силу на массу. Я буду долго провожать взглядом убегающий букет полевых цветов, которые легким движением моей руки станут половыми.
А если кто-то думает, что нежные поглаживания моего плеча и шеи меня успокоят, то он глубоко ошибается! Хватит! Надоело! Резким движением, я сбросила с себя не только чужие руки, но и груз ответственности, а потом быстрым шагом двинулась к двери, толкая ее вперед. Вздрогнула охрана, которая чуть не пала смертью замешкавшихся прямо на боевом посту, едва ли не прибитая насмерть к стенке внезапно и душевно распахнувшимися створками.
– Где мой дерматин?
– возмущалась я, требуя обратно свой багаж из камеры хранения. Если мне сейчас не выдадут мой багаж, то получат ногой по багажнику!
Никто не собирался возвращать мои скудные пожитки, поэтому я, пройдя в свою комнату, закрыла дверь и упала на кровать.
Нет! Так работать невозможно! Дайте мне учебник по жизни, чтобы я как следует подготовилась к уроку! Это мне напомнило тот день, когда я в последний раз вела вэбинар. Я чувствовала себя великим профессором, лауреатом всех премий, почетным академиком и очень ценным специалистом, которым компания должна гордиться по умолчанию. До конца вэбинара оставалось буквально шесть минут. Ничто не предвещало беды. Соседская кошка передумала рожать, драндулет соседа заглох окончательно, у султана с четвертого этажа весь гарем, бывающий в его скромной серали поодиночке и набегами, объявил забастовку в связи с красными днями календаря, соседского крикуна отправили к бабушке. Тишина… Даже муха убилась об стекло еще до начала прямой трансляции. Но внезапно дверь на кухню распахнулась так, словно в комнате начался пожар, впуская великого актера второго плана со всеми дешевыми спецэффектами. Он полыхал от праведного гнева голодного самца, который не может продержаться шесть минут без еды.
Моему возмущению не было предела! Такое ощущение, что я решила записывать вэбинар в туалете, оставив всю семью поджимать стеночку возле санузла исключительно потому, что там плитка красивая и акустика классная!
То, что голод – не тетка, а злой, страшный диктатор банановой республики, я поняла, когда мне у меня отобрали микрофон и стали читать лекцию о том, как жены должны уважать мужей, кормить их, холить и лелеять, как завещал пока еще живой, Виктор Евгеньевич, лоббируя интересы махрового патриархата. Доморощенный диктатор, подтягивая штаны вещал о том, что хомячки со своим жизненным кредо: «пожрать, поспать и сдохнуть», должны вдохновить женщин на подвиг: «готовь, молись, рожай!», ибо с бабы больше взять нечего в силу ее скудоумия, а я позорно пыталась вернуть себе бразды правления. И именно из-за нас, слабого пола, экономика дала такую слабину! Именно наша любовь к импортным шмоткам хоронит отечественногоо производителя! «А правят вами – олигархи! Вот! Владелец вашей компании – вор! Наворовал денег у простых людей, а теперь компанию сделал! И директор ваш – вор! Олигарх и вор! Коррупционер!».
– Че не так? – удивился благоверный. Даже Медуза- Горгона смутилась бы под тяжестью моего взгляда, а он нет. – Правда глаза колет? Я их разоблачил! Наворовали! Страну обокрали! Простых людей ограбили! А теперь жируют!
Вождь диванного пролетариата посмотрел куда-то в окно взглядом супермена, прислушался к шуму отъезжающей соседской роскоши, нам финансово недоступной, даже если Дьявола заинтересуют наши души, а потом побежал на политический форум делиться своим подвигом с другими политически - подкованными, финансово обиженными, мозгами обделенными пролетариями. Я с ужасом ждала терминации, но ее не последовало. Вместо этого мне запретили вести вэбинары раз и навсегда, поставив крест на моих заработках и карьере.
По моим волосам плавно скользнула рука, заставив меня оторвать заплаканное лицо от подушки. В комнате было темно и тихо.
– Не но-о-ой, - услышала я вкрачивый голос, чувствуя, как кто-то снова проводит по моей взъерошенной голове спокойную линию, путаясь пальцами в моих волосах, чтобы терпеливо разложить их на пряди и снова пройтись по тому же самому маршруту, но уже без зацепок.
– Я ко-о-ому сказал! Не но-о-ой!
– снова послышалось в тишине, нарушаемой моими горестными вздохами - всхлипами.
Не Ной? Черт! Потоп –то я уже наплакала! Вот как раз досматриваю видео-уроки по строительству ковчега и тварей по парам сортирую! Вот эта тварь пока что в единственном экземпляре, так что с легкой руки природы обречена на вымирание!
– Я не ною! Я плачу! – огрызнулась я, отмахиваясь от «руководителя» по моей голове. – Я уже не могу поплакать в одиночестве?
– Не мо-о-ожешь, - спокойненько ответили мне. – Пока ты вне зоны моей видимо-о-ости, я уже сто шестьдесят четвертый сценарий твоей смерти прокручиваю. Пережива-а-аю…