Семь кругов яда
Шрифт:
Я что-то не заметила Хичкока, Силберга и Стивен Кинга, стоящими под троном в ожидании новых сценариев с элементами ужасов, которые рисует чужое воображение. Где драка за самый кровожадный, душераздирающий и кассовый?
– … за свои де-е-еньги, - в голосе чувствовалась улыбка. – Все-е-е идут к своей мечте-е-е, вот только большинство спотыкаются об чужие мнения, па-а-адают и больше никогда не поднима-а-аются. Между мечтой и тобой всегда стоит что-о-о? Пра-а-авильно! Чужо-о-ое мнение! И мне интересно, поднимешься ты или нет? Если не поднимешься, то ты не сто-о-оишь моего времени… Мы с тобой чем-то похо-о-ожи...
Обычно
– Отстань со своими нравоучениями! Иди с миром, проповедуй где-нибудь в другом месте!– фыркнула я, рассерженно сопя в подушку.
– Ты меня-я-я не слу-у-ушаешь! - возразил знакомый голос.
– А зря-я-я! Я тут тебе пра-а-авильные вещи говорю-ю-ю!
– Я тебя внематочно слушаю!
– огрызнулась я, зная эти "правильные вещи".
– Я настолько глубоко мыслю, что ты меня внематочно слу-у-ушаешь? Не ожида-а-ал!
– ядовито заметил Эврард. - И о чем я сейчас говори-и-ил?
– Что-то вроде того, что мы с тобо-о-ой одного поля я-я-ягоды, - выдохнула я, подражая его интонациям и закатывая глаза.
– Одного пола я-я-ягодицы. Не слу-у-ушаешь ты меня-я-я! Все с тобой поня-я-ятно!
– зевнул принц гадский.
– Я зря-я-я теряю вре-е-емя!
Я немного слукавила, когда уверяла всех, что мне запретили вести вэбинары. Да, мне действительно запретили их вести, но не руководство, а стыд и совесть. Столько раз пыталась записать видео, но у меня ничего не получалось. При виде камеры, микрофона и шкалы записи, у меня тут же пересыхало в горле, и я не могла выдавить из себя ни звука. Заработки упали, на жизнь стало едва хватать. Я зарылась лицом поглубже в подушку.
– И что-о-о? Тебе нужно, чтобы тебя пожа-а-алели? Погла-а-адили де-е-етку? Сказа-а-али, что она – молоде-е-ец? Уте-е-ерли сле-е-езки? – насмешливо протянул знакомый голос. – А смы-ы-ысл?
Я рассерженно засопела, понимая, что надо мной просто издеваются.
– Те-е-ебя надо утешать потому, что тебя посчитали привлекательной же-е-енщиной? Ты но-о-оешь поэ-э-этому? Да друга-а-ая бы уже цвела бы, пользуясь своей вла-а-астью, а тут целое озеро сопле-е-ей! – усмехнулся Эврард. – Ду-у-ура…
Я оторвала голову от подушки, едва различая в полумраке силуэт. Ага! Хотела, чтобы меня укрыли одеялом, а вместо этого укрыли матом!
– Ты хочешь сказать, что … - подозрительно спросила я, но вместо ответа на мою щеку легли холодные пальцы, вызывая нервный и сладкий озноб неожиданно нежного прикосновения и достаточно умелой ласки.
– Я? Я ничего не хочу-у-у сказать, потому что ты меня не слы-ы-ышишь, - пальцы гладили мою щеку, вызывая у меня чувство настороженности от такой внезапной теплоты, заботы и нежности. В какой-то момент я почувствовала, что едва заметно покачиваюсь навстречу, глядя на сумрачный силуэт, словно опьяненная. – Мы-ы-ы заключили догово-о-ор… И по догово-о-ору, я настоя-я-ятельно рекомендую не привя-я-язываться ко мне… Про-о-очие прия-я-ятности могут быть, но привя-я-язанность я не потерплю… Ни лю-ю-юбви, ни привя-я-язанности, ни со-о-оплей… Учти-и-и... У нас контракт на три-и-и месяца. И после этого мы расста-а-анемся навсегда-а-а.
Пальцы ласкали мою щеку, большой палец нежно поглаживал мою шею, вызывая тот самый пьянящий озноб, пробегающий горячей волной по всему телу. Хотелось отпрянуть, оттолкнуть, но... Меня так давно никто не гладил... Так гладят желанных женщин, любимых и дорогих... А я уже давно нежеланная, нелюбимая, забывшая себе цену, ломовая лошадь. Та самая лошадь, на которой выезжает один ленивый принц, перебирающий харчами и работами. Но я еще помню это чувство, когда к тебе прикасаются, как к чему-то бесценному, я еще помню взгляд, который ласкает тебя, оборачивая в покрывало нежности и неги. Я даже помню послевкусие первых сладких поцелуев... Рука скользнула, словно невзначай задев мою вздрогнувшую от волнения грудь, чтобы лечь мне на талию. Пальцы собирали платье складками, притягивая меня к себе мягко, но настойчиво. Я сглотнула, чувствуя чужое дыхание близко-близко. В этой трепетной тишине, нарушаемой нервным биением моего сердца и нервным вздохом, которое вырывался из еще разгоряченных рыданием губ, я чего-то ждала и боялась. Я не знаю… Не знаю… Я не… Как поступить? Я бы не стала рисковать… Это неправильно...
В растревоженной моими мыслями тишине, раздался негромкий и сладкий голос. Таким голосом восхваляют красоту, клянуться в вечной любви и обожании.
- Между про-о-очим, я на тебя оби-и-ижен… И сейчас буду руга-а-аться…
– За что? – оторопела я, слегка отодвигаясь. Чем дальше я была от него, тем мне было спокойней.
– За то, что назвала-а-а меня «дерьмом» при все-е-ех, - обиженно мурлыкнул чеширский кот, которого хотелось почесать чем-нибудь тяжелым.
– Когда??? – мои глаза округлились, а я корила себя за то, что мало того, что забыла этот незабываемый момент, но еще и не насладилась им как следует!
– Когда уходи-и-ила из комнаты, - вздохнул Эврард. Странно, но в голосе я – эксперт по мужским обидкам, не чувствовала обиды. – Как ты там сказа-а-ала? Дерьмоньтин?
Непроизвольный смешок вырвался у меня из груди. «Дерьмоньтин»! Это надо ж было! Слезы просыхали, уступая место тихому хихиканью. Это ж надо было! Перед глазами появилась жирная морская корова – ламантин, подняла глаза на меня и заявила: «Я ли – не я ли? Дерьмо в одеяле!», а потом поползла в сторону одеяла, пытаясь в него обиженно завернуться.
- Вообще-то дерматин – это дешевый заменитель кожи! – давилась смехом я, чувствуя, что не скоро забуду эту шутку.
- По-о-оздно, - раздался коварный голос, отпуская меня. – Я все равно оби-и-иделся…
Я моргнула и тут же странная темнота развеялась. В комнате никого не было.
Это была иллюзия! Немного полежав, набравшись мужества и гнева, я сползла с кровати, швырнула подушку в стену, подошла к зеркалу, сжала кулаки и тут же гневно сопя вернулась обратно в класс.
Если школьники обычно радовались перемене, то в этом случае перемене моего настроения не обрадовался никто. Судя по глазам тревожный звоночек уже прозвенел, как бы намекая, что перемена была явно для учителя!
– Слушать меня внимательно! – голосом главнокомандующего рыкнула я, глядя на притихшую банду. – Сейчас будем учиться бороться с возражениями! Человек не всегда готов купить у вас то, что вы предлагаете, иногда ему нужно подумать. Зачастую он уже наслушался о компании очень нелестных отзывов, поэтому будет вам возражать! Будьте готовы к тому, что с вами будут спорить и доказывать, что вы выбрали неправильный жизненный путь и ремесло… Даже родственники иногда против того, чем вы занимаетесь… Вот кем вы были раньше?