Семь незнакомых слов
Шрифт:
Я вздохнул.
— Что нелегко сознаваться? — тут же догадалась Клавдия. — Всё-таки мы припёрли вас стенке! Выкладывайте, Алфавит, или как вас там…
— Клавочка, что за грубость? — дочь академика посмотрела на внучку с неодобрением и даже удивлением.
— Бабуля, это не грубость, — объяснила та, — это жанр: в кино сыщики всегда так говорят, когда разоблачают человека с двойным дном. Так что скажете, Сева?
«Сева» предпочитал молчать. А Клавдия-младшая продолжала наседать:
— Но если вы не с филфака, то, извиняюсь, что вы делали у
Я уклончиво ответил: лингвистика — моё хобби.
Это была ошибка.
— Хобби?! — вытаращила глаза она. — Лингвистика? Первый раз такое слышу! Бабуль, ты что-нибудь подобное встречала?
Клавдия-старшая тоже посмотрела на меня с любопытством и уточнила: в чём именно заключается моё хобби — в изучении диалектов или, например, истории языка?
— Я почему спрашиваю? — наставительно пояснила она. — Наука, уважаемый Всеволод, не терпит любительства. Наукой нужно заниматься всерьёз или не заниматься вовсе. А то, знаете, бывают случаи, когда люди, прочтя несколько книг по лингвистике, начинают выдвигать фантастические теории вроде того, что этруски — предки русских. И сами с ума сходят, и у учёных отнимают время на развенчание их лжетеорий. Я бы вас предостерегла от такого пути.
Я ответил, что мне просто интересно узнавать, как устроены разные языки, у меня нет претензий на сенсационные открытия. И да: предки русских хорошо известны — это славяне. Слово «славяне» ничуть не созвучно слову «этруски», и уже хотя бы поэтому ни о каком происхождении русских от этрусков не может быть и речи.
Клавдия-старшая удовлетворительно кивнула: её мой ответ полностью устроил. Но от младшей отцепиться было не так-то легко:
— А почему вы не пошли учиться на лингвиста? Вас родители заставили пойти на юридический?
Нет, ответил я, никто не заставлял, просто хобби — это то, что всегда можно бросить, а профессия — это профессия.
— Да, — констатировала моя собеседница, — личность полная загадок и тайн! Надо же! Не марки, не футбол, не охота-рыбалка, а лингвистика! Я обязательно выведу вас в какой-нибудь пьесе!
— В пьесе? — тут уже удивился я.
— А что вас удивляет?
— Вы пишите пьесы?
— Должен же их кто-то писать!
Теперь я понял, почему она так себя вела — словно играет на сцене. А дело, оказывается, в пьесах.
— И про что ваши пьесы?
Клавдия-младшая солидно кашлянула и как-то вся приосанилась: раньше она писала о любви, но теперь ей хочется создать что-нибудь серьёзное. Не исключено — слегка странное. И для странноватой пьесы я — очень подходящий персонаж. Так что ей нужно будет меня хорошо изучить.
— А для чего вы их пишите? Я имею в виду: это тоже хобби?
Не хобби, тут же отвергла она. Призвание. У неё — куча талантов в области театра и кино. Когда-нибудь — лет через пять-семь — она будет писать пьесы и сценарии, ставить по ним спектакли и фильмы и играть в них главные роли. Если к тому времени мы с ней всё ещё будет поддерживать знакомство, и я пересмотрю своё отношение к алкоголю, она готова взять меня помощником режиссёра — следить за тем, чтобы актёры не слишком напивались по вечерам и не опаздывали на репетиции и съёмки.
Я неопределённо качнул головой. Наверное, она до упаду смеялась бы, если бы узнала, что я тоже играл в любительском театре и даже приехал поступать в театральный институт.
Завтрак закончился. Мы снова оказались на кухне. Внучка вызвалась мыть посуду, но бабушка со словами «Нет-нет, ты развлекай гостя», отстранила её от раковины и, включив воду, бодро пропела:
— Пусть детина мокнет!
После перемещения тарелок в сушилку над раковиной последовал соответствующий напевный комментарий:
— Пусть детина сохнет!
Клавдия-младшая, опустившись на табурет, смотрела на меня умиротворённо и даже благостно — словно накормив меня завтраком, она справилась с невероятно трудной работой.
— Ну что, Алфавитище: чем вас ещё развлечь? Сыграть на фортепиано? Показать коллекцию бабушкиных орхидей? Может, желаете полистать наш домашний фотоальбом?
Я покачал головой.
— Может, хотите поехать с нами на дачу?
— Спасибо, но…
— Ну, нет, так нет, — миролюбиво согласилась она. — Что ж, тогда не смеем вас задерживать. Вот видите — никто не собирался держать вас в плену!
Клавдия Алексеевна, вытерев руку полотенцем, снова протянула мне свою ладошку и попросила больше злоупотреблять алкоголем:
— Пейте чай — его сколько ни выпей, одна только польза!
Я пробормотал, что вообще-то не пью: «Просто так получилось». И неловко поблагодарил: за завтрак и… за всё.
— Ну, что, Клавочка, проводишь гостя?
— Куда ж я денусь? Идёмте, Алфавит!
Оказалось, в этом доме целых две прихожих: некогда академик Вагантов выкупил по случаю соседнюю квартиру и прорубил в неё дверной проём. Этим и объясняются особенности планировки, показавшейся странной. Случилось квартирное объединение задолго до рождения Клавдии-младшей, но впоследствии одну их кухонь переделали в её спальню. Дверью, через которую я пытался выйти на улицу, практически не пользуются, — так что у меня не было шансов.
В альтернативной прихожей стояло трюмо для одежды, на нём помещался телефонный аппарат. Рядом с ним лежали стопка бумаги для заметок и ручка — на них я обратил внимание чуть позже.
— Вот ещё что, — Клавдия посмотрела на меня задумчиво, — не могли бы вы вечером позвонить? Нет, лучше завтра. Завтра вечером, не могли бы? Я буду заносить вас в свою коллекцию, и у меня могут возникнуть дополнительные вопросы. Ну, и заодно мы убедимся, что с вами всё в порядке. Позвоните?
— В коллекцию?