Семь незнакомых слов
Шрифт:
И тут — естественная реакция организма — мне захотелось Растяпу с такой силой, как не хотелось ещё никогда. Казалось, ещё чуть-чуть, и я зазвоню от нетерпения. Боль свидетельствовала о реальности потери — желанию мнилось, что всё ещё можно исправить. Нужно всего лишь запихнуть предательницу в троллейбус, отвезти в общежитие и учинить сексуальное воздаяние.
Как назло, троллейбус даже не показывался.
На Растяпе был серый деловой костюм — не располагающий к нежностям, тем более на остановке. И всё же я обнял её за плечи и слегка приобнял.
— Растяпчик, поехали домой, а? Сегодня я устрою тебе такой секс, какого у тебя
Она не пыталась высвободиться, но и не отвечала на объятие. Просто стояла и ждала.
Внезапно резанула догадка: ну, конечно же, они уже переспали!..
— Но как? — произнёс я растерянно. — Почему?..
— С тобой хорошо, когда плохо, — туманно пояснила она. — А когда хорошо… — и снова замолчала.
— Вот как? — сухо спросил я, сунув руки в карманы брюк и качнувшись взад-вперёд, с пяток на носки.
— Так я пойду?
— Как хочешь.
Она побрела к переходу и начала медленно спускаться по ступенькам. Я вспомнил, что должен поблагодарить Растяпу за всё доброе и светлое, что произошло между нами. Но сильнее оказалось стремление причинить ей ответную боль.
— Через месяц он тебя бросит, — послал я ей вслед очевидное. — Ты и сама это знаешь.
Растяпа замерла посреди лестницы. На мгновение мне показалось, что сейчас она вернётся. Но мои слова только предали ей решимости: не оборачиваясь, она сбежала вниз по ступеньках и исчезла в переходе.
Вскоре я увидел её на противоположной стороне улицы. Она вглядывалась вдаль и изображала как-ни-в-чём-небывалость. Вскоре её заслонил остановившийся троллейбус. Я загадал: если Растяпа не сядет в него, то это будет знак. Тогда я перейду на ту сторону и ещё раз попробую уговорить её образумиться. Но когда троллейбус последовал дальше по маршруту, Растяпы на остановке не оказалось.
В тот вечер я решил напиться. В голове почти моментально созрел заманчивый план с богемным привкусом: поехать в центр и пройтись по злачным местам — здесь пропустить стаканчик, потом там, потом ещё где-нибудь. Покуда сил хватит. Возможно, мне даже удастся влиться в какую-нибудь весёлую компанию, обрести новых друзей.
Погода стояла солнечная, почти летняя, и только прохладные порывы ветра напоминали, что лета уже две недели, как нет, так что добро пожаловать в осень со всеми вытекающими.
В этот час Арбат был полон праздного народу. Нетрудно было угадать, что многие гуляющие одержимы тем же предвкушением пьянства, что и я. Только их жажда идёт от избытка жизни, а у меня — от ущербности.
Внезапно Москва представилась мне огромным мозгом — с извилинами улиц и блуждающими людьми, каждого из которых можно по большому счёту свести к одной-единственной мысли. Себе в этот момент я казался воспалённой мыслью о двойном предательстве.
В просторном вытянутом помещении рюмочной на самом входе ощущался сильный запах табачного дыма — несмотря на приоткрытые окна. Менеджер указал мне на столик, задвинутый в дальний угол. В ожидании заказа (салат «Оливье», бифштекс с картофелем по-домашнему и двести пятьдесят водки) я тоже закурил. Предстояло подсчитать потери и решить, как быть дальше.
Пока я знал только одно: они не должны были так поступать. И если Севины мотивы мне почти сразу стали ясны, то что случилось с Растяпиной головой, оставалось полнейшей загадкой. Девушка, уходящая от меня к Севдалину, просто не могла быть моей Растяпой. Как там она сказала: «С тобой хорошо, когда плохо, а когда хорошо…»? Вдруг мне открылся второй смысл этой недосказанной фразы. Поначалу я понял её так: когда всё хорошо, с Севой лучше, чем со мной. Но ведь эти слова можно понять и по-другому: как только Растяпина жизнь наладилась, ей со мной стало… так себе. Получается, последние месяцы она меня просто терпела?..
Официантка принесла «Оливье», хлеб, графинчик с водкой, и я стремительно жахнул. Благодаря водке мысли приобрели нужное направление: Растяпа — приключение, которое кончилось. Может, и к лучшему. Надо не размазывать страдания по лицу и приступать к новым поискам.
Когда подоспели бифштекс с картофелем по-домашнему, я уже почти примирился с миром и с интересом всмотрелся в миловидное лицо светловолосой официантки.
— Хотите отгадаю, как вас зовут?
На мгновение её брови поднялись вверх. Но удивление тут же сменилось улыбкой — весёлой и озорной. Я даже не рассчитывал на такой быстрый успех.
— Света?
Не Света.
— Алла?
Не Алла.
— Марина?
Не Марина.
Она отошла к соседнему столику и следующие полчаса периодически подходила ко мне, чтобы получить очередную порцию не тех имён.
Не Маша. Не Даша. Не Саша. Не Наташа.
Вскоре я потребовал второй графинчик, испытав что-то вроде гордости: вот ведь — человек воспитан на сухих винах, а дует водку, как воду и нисколько не пьянеет! Разве что самую капельку.
Заодно родилась блестящая стратегия дальнейшего развития знакомства: как только её имя будет угадано, симпатичная официантка, конечно же, захочет узнать, как зовут меня. И тогда я сообщу, что моё имя состоит из тридцати трёх букв, и потому друзья для краткости называют меня Алфавитом. Такое искромётное остроумие, выдающее незаурядного интеллектуала, несомненно, её покорит, и она не откажется от встречи в нерабочее время…
Не Галя. Не Люда. Не Ира. Не Таня. Не Лена. Не Лиля. Не Аня. Не Олеся. Не Юля. Не Майя.
А какие ещё бывают женские имена?..
Не Сильвия. Не Фелиция. Не Брунгильда.
Опьянение накатывало тяжёлым катком. Съеденное-выпитое опасно приподнялось в желудке.
— Сдаюсь. Так как?
Она показала мне на бэйджик, приколотый к униформе. Её имя всё время красовалось у меня под носом: Анжела. Вот почему она сразу разулыбалась…
Расплатившись, я не без усилий отпочковался от стула и побрёл к выходу, зачем-то на ходу обернувшись, чтобы попрощаться загадочной фразой:
— Ну, тогда в следующий раз…
На улице выяснилась неприятная вещь: я не способен идти твёрдо и прямо, как обычно. О поездке на метро не могло быть и речи. Я вышел к Садовому кольцу, чтобы поймать такси, и призывно приподнял руку, но настойчивые спазмы в желудке заставили её опустить. Даже в таком состоянии я понимал, что внутри Садового кольца найти укромный уголок для неприглядных личных нужд — задача нетривиальная и для трезвого человека, не говоря уже о безутешных пьянчугах. Ещё минут десять ушло на то, чтобы найти подземный переход — вход в него, прятался под низкой аркой двухэтажного здания. Оказавшись на другой стороне, я стремительно двинулся в направлении Москвы-реки, бросая взгляд направо-налево. К счастью, по пути попалась стройка, где сейчас никого не было. Обойдя заградительные щиты, я проник внутрь, и там меня вывернуло на кучу битого кирпича.