Семен Дежнев — первопроходец
Шрифт:
После рубки лозы практиковались в гребле. Здесь никаких трудностей не возникало. Все казаки, жившие прежде на берегах северных рек, были отличными гребцами. Татаринов заставил плыть против течения, требуя при этом высокой скорости, преодолевать широкий Иртыш. Наступила осенняя пора, и река была неспокойная, хмурая, вся в волнистой ряби. Но и с греблей казаки отлично справились. Татаринов выражал своё одобрение, шумно восклицая:
— Вот это якши, казаки!
Потом занимались стрельбой из лука и огнестрельного оружия. И здесь проявились свои трудности. Простые северяне были мало знакомы с огнестрельным оружием. Ручницы-самострелы, карабины, пищали или пистоли можно было встретить только в богатых купеческих домах или у тиунов, не считая служилых стрельцов и казаков. А простые северяне обычно охотились на зверя с луком-самострелом, с помощью всяких ловушек, западни, а на медведя ходили с рогатиной. Стрельба из огнестрельного оружия требовала большой сноровки. Стреляющий должен был заранее забить с помощью шомпола в канал ствола пороховой заряд и пулю, насыпать на полку пороха в качестве запала и только тогда прицелиться и высечь кремнёвым курком искру для воспламенения запала. На это уходило несколько минут. И цель могла за эти драгоценные минуты переместиться или вовсе исчезнуть. А наставник требовал от стрелка быстроты и точности. На крутом речном обрыве, на ветках молодых лиственниц были развешены мишени — дощечки с нанесёнными на них яркой краской кружочками.
Когда казак проявлял медлительность, неточно прицеливался и не попадал в кружочек, наставник выходил из себя, ругался, путая русские и татарские слова. А сноровистых и метких стрелков поощрял улыбкой и добрым словом. Из всех казаков он выделял Дежнёва и Кольчугина.
Семён Иванович приобрёл некоторые навыки стрельбы из огнестрельного оружия во время полярного плавания на коче купца Воскобойникова и зимовки на Вайгаче. Пришлось тогда поохотиться на белых медведей и северных оленей. И Корней не раз брал в руки огнестрельное оружие. Поэтому оба показали успехи в стрельбе лучшие, чем были у других.
Иногда воевода отзывал Татаринова потолмачить. Бывало, возникали осложнения с татарской частью населения или приходилось разбирать челобитные татарских мастеровых или торговцев, обращавшихся в воеводскую канцелярию со всякими просьбами. А бывало, из южных степей приходили с повинной смутьяны, пожелавшие покончить с воровством и осесть где-нибудь для мирной жизни.
Воевода терпеливо беседовал с каждым таким повинившимся, а Татаринов переводил беседу. На время этих отлучек наставника его уроки прерывались, и Дежнёв и его товарищи привлекались в бригаду плотников, которые рубили две новые гарнизонные избы. Гарнизон Тобольска увеличивался, и помещений для всех казаков уже не хватало. Стрельцы считались привилегированной частью гарнизона, были лучше вооружены и жили обычно по частным домам. Многие из них имели семьи.
Семён в плотницком деле мог посостязаться с любым отличным плотником, усвоив это ремесло от отца. Поэтому и в дальнейшем его нередко привлекали к плотницким работам. Зато Корней плотник был некудышний. Обладая недюжинной физической силой, он предпочитал таскать брёвна и выполнять всякие подсобные работы.
А тем временем Дежнёв имел возможность присмотреться к Тобольску. В те времена город был ещё деревянный. Великолепные белокаменные храмы, гостиный двор, палаты, кремль — всё это появится несколько позже. Когда много лет спустя постаревший Семён Иванович проследует из северо-восточной Сибири через Тобольск в российскую столицу, он увидит совсем иной город на Иртыше. Пройдёт время, и прославит своё имя тобольский зодчий, картограф и писатель Семён Иванович Ремезов. Его ещё не было на свете, когда Дежнёв и его спутники впервые достигли города на Иртыше.
Дежнёв заметил, что Тобольск делился на две неравные части — верхний и нижний город. Верхний, составляющий главную его часть, находился на горе, а нижний — на прибрежной равнине у подножья той горы. Верхний город укреплён частоколами из еловых брёвен без какого-либо земляного вала. Внутри него на самой верхушке горы находится острог. Наверху его бревенчатых стен с красивыми башнями — крытая галерея с бойницами. Всего восьмигранных башен Семён насчитал девять. В остроге-кремле находятся палаты воеводы, воеводская канцелярия, небольшая церковь, амбары для хранения всякого имущества и припасов. В верхней же части города находится женский монастырь, в котором пребывает и здешний архиерей, главное духовное лицо Сибири. Воевода сменяется каждые три года.
Нижний город занимал значительно более обширную территорию, нежели верхний. Его улицы тесно застроены домами. Обитатели нижнего города не раз жаловались Дежнёву, что весной здесь стоит глубокая вода в два локтя глубиной, а то и более. Хочешь, плавай по улице от дома к дому на лодке.
Уловил Дежнёв пёстрый национальный облик города. Кроме русских в городе жили татары, появлялись остяки и вогулы, а ещё люди с дальнего юга в пёстрых, непривычных для русского одеяниях. Их называли бухарцами. Русские промышляли ловлей рыбы, какая водится в изобилии в сибирских реках, занимались ремёслами и торговлей, разводили огороды. Многие состояли на государственной службе в качестве рейтеров-конников, солдат — стрельцов и казаков. У татар в нижнем городе были свои кварталы. Жили они в бревенчатых юртах без окон с низенькими дверцами. Свет в такие жилища проникал через дымовое отверстие в крыше. Татарская часть населения возделывала поля, раскинувшиеся вокруг города, пасла скот, ловила рыбу. Посещали свой татарский храм-мечеть и молились своему Богу Аллаху.
В дальнейшие годы своей службы Семён смог убедиться, что другие сибирские города, уступая Тобольску размерами, обычно повторяли его планировку в разных вариантах. Те же неизменные крепость-острог с воеводской администрацией и гарнизоном и окружающий его посад с торгово-ремесленным и служилым населением.
Город, как и все другие сибирские города, строился. Повсюду белели свежие срубы, пахло смолистой щепой. Высились штабеля брёвен и плах. Стучали топорами плотники. Население Тобольска неуклонно прибавлялось. С Верхотурья приходили всё новые и новые люди. Ждали прихода большой партии новобранцев по зимнику, когда встанут реки. Возрастал спрос на мастеров, искусных в плотницком деле, кузнецов, гончаров. Если такие умельцы оказывались среди казаков, их привлекали к строительным работам.
С любопытством Семён, иногда один, иногда с Корнеем, бродил по торжищу. Хотя оно и уступало по многолюдности великоустюжскому, было довольно оживлённо. Торговые люди зычно зазывали покупателей. У лавок толпились русские, татары, бухарцы в пёстрых одеждах и тюбетейках, ещё какие-то сибирские люди в мехах. Слышался разноязычный говор. Для порядка прохаживались стрельцы с секирами. Стрелецкий караул, вооружённый пищалями, нёс службу у ворот острога.
О воеводе Юрии Сулашове среди тобольцев шла добрая молва — человек энергичный, деятельный и об одряхлевших и немощных служилых людях позаботился. Выстроил для них богадельню, где стариков кормят, одевают за счёт казны.
Прослышав об этом, Семён Иванович решил побывать в богадельне, встретиться с бывалыми людьми. Ведь среди ветхих и согбенных от тяжёлых ран и увечий старцев ещё живы сподвижники Ермака Тимофеевича. Небось много повидали и испытали на своём веку старики. Те, у кого ещё хватало силёнок, выбирались на волю, чтобы погреть на солнцепёке старые свои косточки, боевые шрамы. А если находились слушатели, молодые казачишки, ещё не нюхавшие пороха, не обстрелянные, не помеченные зазубренными бусурманскими стрелами, делились интересными воспоминаниями.
Вот так и Дежнёв встретил двух стариков и стал расспрашивать их. Сперва покуражились для порядка, отнекивались — давно, мол, это было, по старческой хвори память отшибло, всё позабылось. А потом уступили просьбам молодого казака, собрались с мыслями и начали свои неторопливые рассказы. Про славного Ермака Тимофеевича, богатыря, одетого в железную кольчугу. Про коварного и воинственного хана Кучума. Про кровопролитные бои на Иртыше, взятие русскими главного ханского города и трагическую гибель Ермака. Следы этого самого города, ныне заброшенного, можно увидеть невдалеке от Тобольска.