Семен Дежнев — первопроходец
Шрифт:
Всё же Дежнёв попытался прийти на помощь Федоту и потолмачить. С помощью его скудного словарного запаса и выразительных жестов удалось кое-как наладить контакт, выяснить, какие предметы вызывают у здешних людей наибольший интерес. Конечно, это ножи, топоры, чугунки и другая металлическая посуда.
Попов заинтересовался Дежнёвым, стал расспрашивать его — откуда родом, как идёт служба.
— Хочу понять эту Сибирь, — сказал он Семёну Ивановичу мечтательно, — велика она, матушка, разнолика. Протянулась от южных степей до Студёного моря. Далеко ли тянется его берег? Ведь где-нибудь кончается же он. А дальше что? Можно ли пройти Студёным морем на кочах в жаркие страны? Иноземцы задумываются над этим. Толковал с одним аглицким капитаном в архангельском порту, а почему бы нам не задуматься и не опередить иноземцев? Вот над чем размышляю, казак. Снарядил бы крепкие кочи, подобрал надёжных людишек и пустился бы в плавание. Может быть, и открылись бы нам великие истины. Пойдёшь со мной в плавание, Семён?
— Не знаю, Федот Алексеевич, — неуверенно отвечал Дежнёв. — Я человек маленький, подчинённый.
— Во всяком большом деле и подчинённые нужны. Подумай.
Тогда Семён Иванович не очень-то всерьёз воспринял слова Попова, казавшегося ему мечтателем и фантазёром.
А с Михайлой Стадухиным Дежнёв неожиданно столкнулся и поцапался. Стадухин прикрикнул зычным командным голосом на молодого казачка:
— Набери-ка, малый, хвороста для костра.
— Погоди, руки совсем затекли, пока на вёслах сидел. Вот отдохну немного...
— Сам бы и насобирал хвороста, Михайло, — одёрнул его другой казак, постарше. — Сам-то сидел барином, за вёсла не брался. А стоило бы. Вот какой хряк ты раскормленный.
— Не тебе меня учить, — огрызнулся Стадухин. — А молодому полезно потрудиться и уважить старшего.
— Позволю-ка спросить тебя, мужик, — вмешался в разговор Дежнёв. — На сколько годков ты старше этого казака? По возрасту явно негож ему в деды, да и в отцы тоже.
— Тебе-то что за дело? — резко ответил Стадухин.
— Может, в десятники тебя произвели, аль сразу в полусотники? Вот и раскомандовался.
Михайло не выдержал и ответил грубой и непристойной руганью. Дежнёв спокойно осадил его:
— А мне люди говорили, что ты пинежанин. Сперва поверил, а теперь разуверился. Пинежане-то, мои земляки, люди вежливые, обходительные. Таких непотребных ругательств не знают, а если и знают, никогда не произносят.
Другие казаки, бывшие рядом, смешками и поощрительными улыбками поддержали Семёна Ивановича. Стадухин умолк, однако хлестнул Дежнёва тяжёлым ненавидящим взглядом.
Судьба ещё не раз сведёт этих двух людей, видных первопроходцев, оставивших заметный след в истории Сибири, людей таких разных по характеру. Задиристый и неуживчивый, честолюбивый и властный Михайло Стадухин, выдержанный и рассудительный, миролюбивый и дипломатично осторожный Семён Дежнёв — такими видятся нам два ярких человека, сыны своего века. Бывало, и ссорились и враждовали друг с другом, но делали общее дело первооткрывателей. Об этом ещё пойдёт речь в нашем повествовании.
У Нарына входила в правый обский приток Кеть, впадающая в Обь тремя рукавами. Плыли в начале лета, когда ещё стояла высокая вода и особых препятствий не возникало. В Сургуте предупреждали — спешите. Кеть река коварная, капризная, русло её извилистое. Спадёт вода, и река станет неудобной для плавания из-за отмелей, перекатов, стремнин, завалов, коряг и топляков.
Лесистые берега сменились унылыми болотами с бедной растительностью, кочковатой мшистой равниной, поросшей багульником и чахлой осокой. Вода в болотных лужицах и озёрцах была ржавой, с дурным запахом. Лишь ближе к Кетскому острогу пошла хорошая растительность, стали встречаться небольшие поселения из юрт.
В Кетском, или Маковском, остроге караван встречал проводник из казаков местного гарнизона. Он должен был указывать дальнейший путь через волок, которым шли на Енисей с Оби караваны. В остроге стояла небольшая деревянная церковка, находился гарнизон, а у его стен раскинулась торговая слобода с избами и амбарами.
Проводник критически оглядел дощаники и сказал коротко:
— Не пройдут.
На реке у острога стояло на приколе множество лодок, челноков, которыми могли воспользоваться путники. Они принялись перегружать груз из дощаников в лодки.
Между Кетью и енисейским притоком Касом и находился волок. По свидетельству очевидцев, его протяжённость достигала вёрст пяти. Волок проходил по топким местам, через болота и малые речушки, притоки Кети и Каса. По нему были проложены «великие мосты», т. е. бревенчатый настил, который и облегчал перетаскивание лодок с грузом.
Казаки дружно взялись за дело и тащили по настилу лодки с зычными возгласами: «Раз, два, взяли! Ещё разок взяли!» Не отставал от других и Федот. Михайло Стадухин, не любивший утруждать себя физической работой, тоже последовал примеру остальных казаков. Неудобно было поступать иначе. А тяжёлые дощаники оставили у острога, чтобы ими могли воспользоваться купцы, возвращавшиеся с Востока с грузами пушнины.
Прошли волок и спустили лодки в Кас, неширокую речку, впадавшую в Енисей несколько ниже Енисейска. Из Каса вышли в могучий широкий Енисей и пошли вверх против течения. Источники сообщают нам, что весь путь от устья Иртыша до Маковского острога занимал в те времена до тринадцати недель.
Кстати, ниже бывшего Кетского, или Маковского, острога, между Кетью и притоком Енисея Касом, был в конце XIX века прорыт Обско-Енисейский канал. Оказавшийся неудобным для судоходства и неудачным инженерным сооружением, канал вскоре был заброшен. В наши дни только туристы, одержимые любопытством и страстью к бродяжничеству, совершают переходы по нему на моторных лодках.
Ближе к Енисейску местность становилась обжитой, попадались деревеньки. Проходивший несколько позже этим же путём российский дипломат, путешественник и учёный Спафарий отметил в своих записках, что места здесь «зело хороший и хлебородный».
Пока плыли по Енисею, Попов, человек осведомлённый, прочитавший в посольском приказе кипу документов, донесений сибирских воевод, прежде чем отправляться в дальний путь, делился прочитанным с казаками. Среди гребцов его лодки был и Дежнёв.
— Енисейск, казаки, был основан на пятом году царствования государя нашего Михаила Фёдоровича, — рассказывал Федот. — Основал город отряд служилых людей под предводительством сына боярского Албычева и сотника Рушина. Пришли они из Кетского острога тем самым путём, каким мы с вами идём.