Семейные обязательства
Шрифт:
Брат... Мама...
Теперь и отец.
Господи, за что?!
Пьер вошел почти бесшумно. Ботинки служащих министерства иностранных дел - это вам не подкованные сапоги военных.
Еще одно "не...". "Не военный". Еще и "не герой", "не возлюбленный"...
– Здравствуйте, Лизанька, - Пьер продуманно, выверенным, многократно отрепетированным движением поклонился ей. Прядь русых волос идеальной стрижки чуть качнулась. Как всегда. С точностью до миллиметра.
Если бы не светские манеры, Элизу передернуло бы от отвращения.
Ей
– Здравствуйте, Пьер, - она присела в реверансе, - нам нужно поговорить. И прошу вас, в который раз прошу - не называйте меня так! Я Элиза!
– Вы моя будущая жена, я буду называть вас так, как мне захочется, - спокойно ответил он.
– Я пришел сказать вам, что венчание в кафедральном соборе отменено. Дочь государственного преступника не может выходить замуж в главном храме Империи. Нас ждут в церкви Святого Петра в моем имении. Собирайтесь, выезжаем завтра.
– Прошу вас, выслушайте меня!
– взмолилась Элиза. Она взяла кольцо со стола и подошла к нему вплотную, стараясь не дышать. Парфюмерная вода, которой от него пахло, вызывала у нее тошноту. Когда-то похожим запахом пользовался ее брат, и он казался даже приятным, но от Пьера...
Жених бесстрастно смотрел на ее запрокинутое лицо.
– Вам не нужно жениться на мне, Пьер!
– быстро говорила Элиза.
– Это повредит вашей карьере! Союз с семьей преступника...
– ее голос сорвался, но Элиза постаралась взять себя в руки.
– Откажитесь от брака! Никто вас не осудит, наоборот! Вы были помолвлены с дочерью одного из самых древних родов Империи, а не с отпрыском несостоявшегося убийцы. То, что я не под арестом - странное упущение, но его, скорее всего, исправят в ближайшие дни. Зачем вам этот скандал?
Пьер мельком глянул на искрящийся камень кольца. Взял ее за руку - Элиза попыталась вырваться, дернулась в сторону, налетела бедром на угол стола и покорно замерла. На ее глаза снова навернулись слезы, когда ободок из белого золота с проклятым бриллиантом снова оказался на пальце.
Пьер отпустил ее руку и отошел на пару шагов.
– Лизанька, избавьте меня от мелодрам. Да, я тоже не рад предстоящему браку. Еще больше меня огорчает то, что мои дети будут потомками семьи Луниных. Ваш папенька - идиот и бездарность. Он не только не понимал, насколько канцлер Воронцов полезен Империи, так еще и не сумел довести покушение до конца. Ничего, я обдумаю все вопросы правильного воспитания своих сыновей. Насчет ареста не переживайте, кавалергардский корпус оплошностей не допускает. Какую опасность может представлять для империи глупая девочка? Зальет слезами тронный зал?
– Это самая длинная фраза, которую вы мне сказали за все время нашего знакомства, - вздохнула Элиза.
– Сейчас скажу еще одну, и закончим на этом. Много лет назад я дал слово на вас жениться. Не в обычаях фамилии Румянцевых отказываться от обещаний. Завтра к полудню я пришлю за вами карету. Доброй ночи, сударыня.
– Но ведь вы меня даже не любите!
– воскликнула Элиза ему в спину.
Пьер раздраженно покачал головой на ходу. Остановился. Обернулся к Элизе и сказал как о чем-то, само собой разумеющимся:
– Не люблю, и наши чувства взаимны. Это ничего не меняет.
Он вышел прежде, чем Элиза придумала хоть какой-то ответ.
Это стало последней каплей.
Элиза рухнула на диванчик и залилась слезами. Никого не стесняясь, она громко рыдала, обняв вышитую подушечку, пахнувшую родным домом, детством, счастьем - всем тем, чего она лишилась.
Элиза икала, было трудно дышать, но остановиться не получалось.
Рядом прошуршали юбки. Теплая, мягкая ладонь горничной Дарьи погладила ее по плечу.
– Ыыыыыыы!
– взвыла Элиза еще громче и уткнулась лицом в ее фартук.
– Ты поплачь, девочка, поплачь, - приговаривала Дарья, проводя рукой по спутанным светлым волосам Элизы, - выплачь все, все будет хорошо...
– Не бууууудет, - рыдала Элиза, - мне замуж за Пьера, как в омуууууут!
– Ну что ты, милая, - ворковала Дарья, - он не плохой человек, из хорошей семьи, от злых языков тебя защитит... Ты еще будешь с ним счастлива, обязательно, поверь мне, старой... Вот, возьми платочек, да вытри слезки. Невесты перед свадьбой всегда плачут, но нельзя, чтоб глазки завтра опухшие были, у тебя такие красивые глазки...
– Сбегу, - решительно заявила Элиза, промокая лицо платком, - на край света сбегу. Кольцо продам, уеду в Заозерье, к магам... Пусть Пьер подавится своим честным словом!
Горничная вздохнула.
– Старушку Дарью с собой возьмете, барышня?
– Возьму, - кивнула Элиза, - только надо одеться попроще, чтоб не узнали. Пойдем пешком, как простолюдинки. Завтра с утра сбегай к ювелиру, продай этот перстень... Хотя нет. Перстень я все-таки ему верну. Вот, возьми серьги.
Дарья смотрела на нее грустно и участливо.
Элиза вскочила и кинулась в свою комнату. Отдала Дарье всю шкатулку с украшениями. Таких крупных бриллиантов, как в помолвочном кольце, там не было, но какие-то деньги за них можно выручить.
Дарья спрятала драгоценности и еще раз погладила Элизу по голове.
– Ложитесь спать, барышня, поздно уже. Утро вечера мудренее. А я позабочусь обо всем. Давайте я вам косу на ночь заплету. С утра шалфея заварю, умоетесь...
От слез и негромкого, ласкового голоса Дарьи Элизу сильно клонило в сон.
"Последний раз я сплю в родном доме", - сказала она чуть слышно, сама себе.
В этих простых словах была и грусть, и надежда, и страшно было - что уж скрывать!
Подумать о том, какой будет ее новая жизнь - беглянки и простолюдинки - Элиза не успела. Заснула.
Глава 6. Владыка Гетенхельмский
Архиепископ Гетенхельмский дышал неглубоко и трудно. Он полулежал в кресле, медленно перебирая четки. Отец Георгий следил за его пальцами в старческих пятнах, слушал методичные щелчки каменных бусин друг об друга и ждал.