Семейные реликвии
Шрифт:
— Я ему говорил, что у меня и в мыслях никогда не было хоть чем-нибудь обидеть Элли! Он так меня рассердил. Я даже хотел стукнуть этого старого глупца. — В его голосе зазвучали невыплаканные слезы. — Но я этого не сделал. Ну почему он так скверно думает обо мне?
Джульетта поморщилась. Она-то знала причину. Сандерсон заподозрил Итана в таких намерениях, до которых сам был охоч. Поэтому он и судил о мальчике сообразно своим привычкам и своему поведению.
— Он просто дурак.
— Он мне сказал, что я испорчу его дочь.
— Испортишь ее? Какой же он наглец!
— Зачем он все это мне наговорил? Почему вообще он считает, что от знакомства со мной его дочь станет хуже, чем она есть? То есть, я знаю, конечно, что я сам… — Итан покраснел. — Ну я иногда думаю о таком про себя и Элли, что это можно считать неприличным. Но я бы никогда не сделал этого с ней!
— Да, конечно же, ты вовсе не такой, — вздохнула Джульетта. Ей больно было видеть, что мальчик так убит горем. — Мне очень жаль. Боюсь, что… о, это я виновата во всем. Мистер Сандерсон очень сердится на меня и на твоего отца и всю злость вымещает на тебе.
— Сердится на вас? — Итан недоуменно наморщил лоб. — Но с какой стати ему на вас сердиться?
В это мгновение в дверях появился Эймос, подошедший из коридора.
— Что это такое здесь происходит, черт побери? Итан, я твой крик прямо из гостиной слышу.
Итан посмотрел на отца и пробормотал:
— Извини, па.
— Так расскажите мне кто-нибудь, из-за чего весь этот шум? — Эймос недовольно переводил взгляд с сына на Джульетту.
Итан пожал плечами. Он уставился в пол и тихо произнес:
— Мистер Сандерсон не разрешил мне больше встречаться с Элли.
— Ага. — Странное выражение мелькнуло на лице Эймоса. Глядя на него, Джульетта подумала, что оно походило на испуг, но она знала, насколько это невероятно, и отбросила такую мысль. — Понятно. Ну так и что же… что он сказал тебе?
— А ничего, кроме того, что он не желает, чтобы я больше виделся с его дочерью. Получается так, что я недостаточно хорош для нее.
— Надеюсь, ты не повредил этому старому дурню.
— Я не знаю. Я вообще уже ничего не понимаю. Мне-то раньше казалось, что он ко мне неплохо относится. — Хотя Итан уже выглядел совсем взрослым, после этих слов его глаза наполнились горькой обидой, как у маленького мальчика.
— Думаю, так оно и было прежде. Теперь же он возненавидел меня, — спокойно произнес Эймос.
— Тебя? Я не понял. Сначала Джульетта говорит, что мистер Сандерсон злится на нее, а теперь и ты говоришь о том же.
— Возможно, что это и впрямь относится к нам обоим, — признал Эймос. — Но больше ко мне, чем к Джульетте. Я же его заставил отступить в ее присутствии. Выставил его в плохом свете. Вот этого он мне и не может простить.
— Заставил отступить его? Когда? Ты хочешь сказать, что вы с ним дрались? Итан удивленно смотрел на отца, придя в полное замешательство. — А Джульетта-то какое отношение имеет ко всему этому?
Неожиданно на его лице появлялся понимающий взгляд и он повернулся к Джульетте.
— Значит, они дрались из-за вас?
Щеки Джульетты начали заливаться краской.
— Да нет же! Вовсе они не дрались! Ну, просто несколько недель назад мы с мистером Сандерсоном расстались не совсем по-доброму.
Эймос фыркнул.
— Не надо так преуменьшать. У вас ведь после этого расставания синяки на запястьях появились, я их видел сам на следующий день.
Джульетта метнула на него уничтожающий взгляд.
— Ни к чему представлять этот случай более серьезным, чем было на самом деле. Мистер Сандерсон пытался сделать мне неподобающее предложение и я ему ответила, что он ошибочно меня оценивает. После этого он несколько вышел из себя.
— Схватил ее за руку, — оживил Эймос рассказ Джульетты, — и не отпускал ее от себя.
— Он вам сделал больно? — поразился Итан. — Почему же вы мне не сказали?
— Я не видела в этом надобности и совсем не хотела, чтобы у вас возникли трения с отцом Элли. Твой отец выручил меня в этой, гм, ситуации и на этом вся эта история закончилась. Не было необходимости рассказывать тебе об этом случае. То, что тогда произошло, меня очень расстроило и мне не хотелось об этом говорить. Но мне бы никогда и в голову не пришло, что он такой мелочный и станет мстить тебе.
Итан повернулся к отцу с удовлетворенной улыбкой.
— Ты его прогнал с нашей фермы, точно?
— Я сказал, чтобы он убирался отсюда. Думаю, он понял это так, что я его унизил на глазах у женщины, которой он… добивался, что ли. Несомненно, он хотел как-то поквитаться со мной.
— Вот сукин сын! — сплюнул Итан.
— Да. — Эймос не одернул сына за такие слова. — Так что, извини меня, Итан, но по-другому я не мог поступить.
— Ясное дело, не мог. — Сердитое выражение почти исчезло с лица мальчика. — Но какую он имеет наглость обвинять меня, что я ему хочу испортить дочь, когда он сам без зазрения совести пристает к женщинам?
Эймос покачал головой.
— Ну, не знаю. Таков уж Джон Сандерсон. Всегда и был таким. Он мне не нравился еще тогда, когда мы с ним учились в одной школе.
— Но он же поступает несправедливо со мной!
— Разумеется, — спокойно согласился Эймос. — Но тут уж ничего не поделаешь, сынок. Элли его дочка и он имеет право указывать как ей, так и ее ухажерам.
Итан метнул в сторону отца страдающий взгляд и отвернулся.
— Да. Я понимаю, что ничего нельзя сделать. Но я бы хотел высказать ему все, что думаю о нем.
Джульетта с удивлением заметила снова то же самое необычное выражение испуга на лице Эймоса.
— Я вижу это. Но какой в этом смысл?
— Может быть, никакого. Но мне станет тогда гораздо легче.
— Может быть, он поуспокоится спустя некоторое время, — вступила в разговор Джульетта. Она почувствовала, что для Эймоса было важно, чтобы Итан больше не заводил разговоров с Сандерсоном. Она не могла еще понять, по какой именно причине, но Эймос явно не хотел, чтобы такой разговор состоялся и это было отчетливо видно по изменившемуся выражению лица, как только Итан заговорил о своем намерении. — В свое время он позабудет, как был зол на меня. Тогда ты и сможешь снова встречаться с Элли. Но если ты сейчас отправишься к нему и затеешь с ним крупную ссору, выскажешь ему, какой он негодяй и так далее, то уж точно он никогда тебе не позволит приходить к ней.