Семья Берг
Шрифт:
Павел в 1928 и 1930 годах сам оказался косвенным свидетелем опытов «выбивания» признаний на «Шахтинском процессе» и суде по делу «Промпартии». На них лучшие кадры были обвинены во вредительской деятельности как «буржуазные специалисты». Таким образом были обезглавлены многие важные промышленные учреждения. На этих процессах генеральный прокурор Вышинский требовал для обвиняемых расстрела:
— Наш народ требует одного — раздавить проклятую гадину! Пройдет время, могилы ненавистных изменников зарастут бурьяном и чертополохом, покрытые вечным презрением честных советских людей. Мы будем по-прежнему шагать во главе с нашим любимым вождем и учителем — великим Сталиным.
С 1933 года Вышинский
Атмосфера в Москве была удушающей, страх довлел над всеми, люди переставали доверять друг другу настолько, что боялись своих близких, шепотом передавали горький анекдот: «Как идет жизнь?» — «Как в трамвае». — «Почему как в трамвае?» — «Потому что одни сидят, а другие трясутся».
И тут произошло другое важное событие: в Германии 30 января 1933 года на выборах победил основатель фашистской партии национал-социалистов Адольф Гитлер, пока еще мало известный за пределами своей страны. Немцы избрали его главой правительства, отдав ему 92 процента голосов. Что могло привести к этой роковой ошибке древнюю немецкую нацию с ее культурой? Германия того периода страдала от разрухи после поражения в Первой мировой войне 1914–1918 годов, которую сама развязала, население было морально подавлено.
Гитлер еще до получения власти планомерно усиливал свою партию и к моменту своего избрания уже подготовил восемьсот тысяч членов Hitlerjugend («гитлеровской молодежи»), вооруженных безработных головорезов, и сформировал карательную службу гестапо — войска внутренней безопасности СС. В той ситуации многим немцам идеи Гитлера казались приемлемыми. Растерявшиеся руководители Германии сначала считали Гитлера просто шарлатаном, потом признали в нем возможного промежуточного лидера, который наведет порядок, а затем будет законно переизбран. Рожденный в Австрии, Гитлер долго не был даже гражданином Германии и получил гражданство всего за год до своего избрания.
Гитлер импонировал немцам своим фанатично раздутым национализмом, превознесением древних тевтонских традиций, крикливым возвеличиванием немецкой арийской крови, обещанием вывести страну из разрухи после войны и избавить ее от коммунистов, евреев, социалистов, либералов, интеллектуалов и пацифистов и даже призывом к временному аскетизму. И вот немцы добровольно избрали Гитлера своим руководителем — фюрером.
Павел слышал о Гитлере от Тарле, который прочитал его книгу «Mein Kampf» («Моя борьба»). Тарле говорил:
— Гитлер представляет собой худший тип диктатора-фанатика, националиста, призывающего к доминированию Германии в Европе и к отмене всех свобод. Его так называемый национал-социализм — это отражение одной идеи — доминирования арийской (немецкой) нации за счет покорения и уничтожения других.
События в Германии во многом напоминали то, что происходило в Советском Союзе. Чем больше Павел думал о политической ситуации, тем ясней для него становились параллели между сталинским социализмом и гитлеровским фашизмом, они напрашивались сами собой. Гитлер организовал войска СС, орган государственной безопасности, который арестовывал всех, кого подозревали в нелояльности к политике фюрера, так же, как это делали войска ГПУ в Советском Союзе. В тюрьмы и лагеря Германии
Гитлер считал своей миссией установление гегемонии «арийской» нации во всем мире. «Основателями» и «носителями» культуры он признавал только северные нации Европы, арийцев, а евреев и негров называл «разрушителями культуры». Славянские нации, как и индийцев, он считал пригодными только к рабству.
Было одно существенное различие — отношение к евреям. В Советском Союзе евреи после революции впервые почувствовали себя равными со всеми, им предоставили все права, возможность учиться и работать. Кому, как не Павлу, было знать это на своем собственном примере, на примере Семена, Марии и сотен знакомых. Гитлер в своей книге называл евреев «биологическим источником большевизма» и призывал к их уничтожению. С первого дня прихода к власти гитлеровцы с фанатичной суровостью принялись за преследование евреев. Им запретили занимать государственные должности, евреям-юристам запретили появляться в судах. В ночь с 9 на 10 ноября 1938 года по всей Германии стали крушить еврейские магазины, мастерские, парикмахерские, библиотеки и больницы. Фашистские головорезы, войска СС и члены гитлерюгенда нападали на конторы и предприятия, принадлежавшие евреям, разбивали окна витрин, срывали вывески, ломали оборудование, выволакивали и избивали хозяев-евреев. Это был тщательно спланированный и изощренно организованный всегерманский погром, потом его назвали «Хрустальная ночь» или «Ночь разбитых витрин». Евреев насильственно выселяли из их квартир и сгоняли в гетто, окруженные заборами. Кто смог и успел, убежали за границу. А что ожидало оставшихся евреев — не знал никто.
В Германии евреи жили с X века, стали там заметной и состоятельной частью общества, особенно в финансовых кругах. В больших городах у богатых евреев было множество особняков и вилл с множеством произведений великих мастеров. Евреи пустили корни, смешались с немецким населением, многие полностью приняли культуру и даже религию страны. Поколения евреев уже давно чувствовали себя немцами: сам основатель марксизма Карл Маркс был таким онемеченным евреем. И было еще много евреев — ученых, писателей, артистов… Всегерманский масштаб арестов, организация погромов и планируемое уничтожение евреев в Германии могли быть организованы только при участии или, по крайней мере, при попустительстве почти всего населения Германии. Это пугало и настораживало.
34. Первый допрос Павла
В военной академии, где преподавал Павел, несколько раз сменили начальников: заслуженных военных арестовывали, обвиняли в измене и заговорах, назначали новых, но и тех скоро арестовывали по таким же обвинениям.
И преподавателей академии тоже постепенно меняли на новых, менее подготовленных, менее знающих. Полностью сменился весь состав старых кадровых военных специалистов, служивших еще в царской армии. Ясно было, что в армии тоже происходит «чистка», с заменой опытных командиров на малоопытных, но безусловно преданных. Павел вспоминал свой разговор с Тухачевским, и у него было подозрение, что тот оказался прав — страна плохо готовится к возможной будущей войне.
Однажды в кабинет Павла в академии явились двое военных в форме НКВД.
— Мы, Павел Борисович, читали вашу статью, и она нам очень понравились.
— Спасибо, я рад.
— Правда, вы не отразили в ней роль товарища Сталина в революции.
Павел насторожился: куда они клонят?
— Я высоко ценю роль товарища Сталина в революции, но моя статья касалась сугубо дореволюционных событий.
— Вы военный историк; ваш учитель — профессор Тарле, не так ли?
— Да, Тарле мой учитель.