Семя скошенных трав
Шрифт:
Лэнга одобрительно смотрит на Иара.
— Я тоже хочу с вами, — печально говорит Иар. — Но нельзя — значит, нельзя.
— Ты как раз можешь помочь, — возражает Лэнга. — Ладно, пусть люди будут. В конце концов, наши ведь так и так узнают…
— Куда вы направляетесь? — спрашивает Бэрей. — На всякий случай оставьте координаты.
Лэнга окидывает помещение быстрым взглядом, будто боится, что кто-нибудь подслушает.
— Этим людям можно доверять, ладно. А другим?
— Алесю, Белле, Рубену и обеим Аннам, — говорит Бэрей. — И, пожалуй, Андрею. В них я уверен, я с ними хорошо
Лэнга сводит кончики пальцев: «понятно, но можно было и короче».
— Мы нашли внизу записку, — говорит он. — Там намекалось на мыс Ветров. А ещё поймали сигнал с безымянного островка под кодом «Серебряный». Может, это одна группа, может, две — мне кажется, надо проверить всё.
— В записке говорилось «я, мальки и барракуда», — уточняю я. — Бэрей, как ты думаешь, «барракуда» — это прозвище? Или тоже код, как «Серебряный»?
Бэрей щёлкает, как дельфин.
— «Серебряный» и «Барракуда»? — говорит он, неожиданно и непонятно улыбаясь. — Вечные воды… Антэ, по-моему, это код. Я слышал это слово — «Барракуда». От Вадима. Мельком. Как раз в связи с Океаном Вторым. Это какая-то засекреченная программа…
— От Вадима? — поражается Лэнга. — Чья программа? Если наша — откуда знать человеку? А если человеческая — при чём тут наши мальки… в смысле — бельки?
Бэрей выдаёт насмешливую дельфинью трель.
— Брат боец, ты не поверишь. Это — общая засекреченная программа.
12. Юлий
Удивился я ещё больше, чем шедми.
Ничего себе! Это что же получается? Вадим Александрович больше доверял Бэрею, чем нам с Алесем… ладно, мне? И что тут, на Океане-2, шедми и люди сообща работали над чем-то секретным? Шедми и люди… это вообще возможно?
Ярослав, кажется, тоже был ошарашен.
— Э, — сказал он, — мужики… А вы, того, уверены? Ты ничего не путаешь, Бэрей, а? Я ведь тоже работал на Океане-2, тут, понимаешь, почти год проработал, до того как началась заваруха. Я ответственно говорю: шедми держали дистанцию — не подступись. Никаких дел с нашими учёными не вели.
— Где находилась твоя база, Иар? — спросил Бэрей.
— На мысе Ветров, — сказал Ярослав. — Я, собственно, потому и хочу… с мужиками туда, в общем. Там… ну, знаешь, всё, о чём я рассказывал тебе. Островок тот… километрах в пяти от берега…
— А где «Серебряный»? — спросил Бэрей Лэнгу.
Тот назвал широту и долготу.
— До мыса Ветров — далековато. Островок крохотный, можно ладонью прикрыть. Уверен, — добавил Лэнга, щурясь, — это подводная база. И предположу: не рядом с островком, а под ним самим. Типа «вулкан».
— Посмотреть бы карту, — мечтательно сказал Бэрей.
— Карту — можно, — ухмыльнулся Лэнга. — Пригоним к пирсу катер — и смотри себе.
— В любом случае надо поднять катер из ангара, — сказал Антэ. — Мы с Лэнгой поднимем, а потом возьмём на борт людей и тебя, так?
Бэрей сделал неопределённый жест: «Может, я. Может, кто-то ещё», — и Антэ с Лэнгой ушли. Бэрей смотрел им вслед удовлетворённо.
— Я не смел надеяться, — сказал он тихо. — Боялся, запрещал себе, обрывал себя — чтобы не украли удачу те, из ночного ветра. Но нам повезло. Нам ведь должно было повезти в конце концов, братья?
У Ярослава дёрнулась щека — и он отвернулся. Сказал, глядя боком:
— Я это… пойду на пирс, да?
— Я с тобой, — сказал Бэрей. — Улэ, можно попросить, чтобы ты сообщил Алесю?
Да натурально можно! Мне до смерти хотелось поговорить с Алесем, и я побежал к нему в детский корпус. Только не добежал.
Пляж уже не выглядел вымершим. Между уцелевшими металлическими стойками натянули тент от ветра; под ним, на надувных матрасах, расположились подростки, которые кормили бельков — и тех, и других уже было довольно много. С ними была Тари, которая, по-моему, ухитрялась разговаривать со всеми сразу. Полевой синтезатор на пляж притащили из модуля, подключили к бесперебойнику — и Данкэ с Хао сооружали что-то, от чего пахло, по-моему, печёной скумбрией и илом. Около синтезатора на каменной плите стояли запечатанные в биопластик пачки одноразовых, разлагающихся в воде тарелок.
Бельки едят больше, чем новорождённые дети людей. Вдобавок они едят очень жирную и богатую животным белком пищу: она необходима для их стремительного роста, ведь их половое созревание опережает человеческое втрое, по самым скромным подсчётам. К трём с половиной — четырём годам гормональная система уже готова. Чтобы успеть приготовиться к размножению в срок, маленьким шедми нужно трескать, как не в себя.
Не знаю, как бы мы успели с кормёжкой, если бы не ребята постарше. Похоже, никого из них не надо было заставлять помочь малышам. Отвлекались они только на меня — и провожали настороженными взглядами. Внезапно с матраса вскочила худенькая девочка, схватила в охапку крохотного белька и вместе с ним подбежала ко мне.
— Улэ! — закричала она радостно. — Смотри, смотри, это мой белёк! Это мой сын! Его зовут Халэ, он родился там, на станции! Милый, да? Милый, скажи!
Новорождённый белёк был вправду мил до невероятия. Он осматривался вокруг удивлённо и серьёзно, как котёнок, широко раскрыв громадные чёрные глаза — и на меня посмотрел с тем же серьёзным удивлением.
Аэти держала его, прижав к животу, как большую куклу. На Земле первая встречная суровая бабуля возмутилась бы: «Вот негодница! Куда взрослые-то смотрят!», а младенец давно начал бы вопить, но Тари судьба белька явно не беспокоила, а он сам, как мне показалось, вполне уютно себя чувствовал.
— А ему так удобно? — спросил я.
— Если бы ему было неудобно, он бы закричал, — резонно ответила Аэти.
— Замечательный парень, — сказал я восхищённо. — Ужасно терпеливый. А Антэ и Лэнга, похоже, нашли детей с этой станции. Скажи ребятам, они очень печалились, думали, что здешних бельков всех убили.
Вокруг нас потихоньку собралась стайка ребят постарше — полинявших, но ещё не подростков, возраста наших младших школьников. Кто-то держал на руках малышей, кто-то жевал кусочек рыбы, чтобы потом отрыгнуть для белька… они смотрели на меня уже не так встревоженно и хмуро.