Семья волшебников. Том 2
Шрифт:
— Нет, этого мало.
— А я… — задумалась девочка. — А я вызову там Кулизяку и пусть за меня пишет.
— А на уроках Кулизяка тоже с тобой будет сидеть? Как ты будешь учиться на мага, если не сможешь даже записывать лекции?
Вероника снова вздохнула. Да, все не так просто, как может показаться.
— И кто вообще такой Кулизяка? — спросила Лахджа.
— Мам, Кулизяка — такая, — укоризненно сказала Вероника. — Она девочка.
— Но кто это?
— Не знаю. Я ее придумала.
Фух. Просто детская выдумка. Хотя зная Веронику…
— Что скажешь? — спросила Лахджа спускающегося по лестнице мужа. — Наша дочь хочет быть волшебницей.
— Хорошее желание, — одобрил Майно. — А зачем она надела мою шляпу?
— Я в школу магов сегодня собиюсь потом, — немного путано объяснила Вероника, придерживая поля шляпы. — Нужна шапка волсе… волшебника.
— Какой догадливый ребенок, — умилился папа. — Но шляпа тебе великовата пока что. Вырастешь — будет собственная.
Вероника неохотно рассталась со шляпой, которая все пыталась сползти на глаза, и еще более неохотно надела свою, маленькую и фиолетовую. В ней лучше помещается голова, и она красивее, но она детская. И посох у Вероники детский, он только мигает и немножко брызгается водой.
— Пап, а де твой посох? — спросила она, залезая в гардероб.
— Нет у меня посоха, — ответил папа. — У меня вместо посоха фамиллиары.
— А патиму?
— А посох — это просто палка, Вероника. Традиционный, но необязательный атрибут. Как и шляпа, кстати.
Папа отобрал у Вероники свою шляпу, которую та между делом снова напялила, и девочка сердито надула щеки. Посох игрушечный, шляпу не дают. Не принимают ее всерьез.
— Я хатю побыстъее, — пробубнила она.
— Пойми, ежевичка, ты сейчас просто не сможешь читать учебники, — опустился на корточки папа. — Тебя просто засмеют в классе.
— Так что возвращайся к азбуке, — велела мама. — Пошли, сейчас мы попугая разбудим, дедушка с чердака спустится… всему тебя научим.
— И кисю, — попросила Вероника.
— Нет, вот без киси мы как-нибудь обойдемся, кисю ты лучше вообще не слушай, она тебя плохому научит… Снежок, это не про тебя.
— Я знаю, — процедил Снежок, тащащий в зубах съежившегося котенка.
— Куда ты его? — спросил Майно.
— Туда, где ему место. На помойку.
Пока Лахджа пыталась отнять у Снежка бушучонка, который все-таки внук Совнара, так что она за этого подкидыша вроде как в ответе, Майно немного подумал и сказал:
— Если хочешь, ежевичка, я попробую договориться, чтобы с осени тебя приняли в обычную школу, в Радужницах. За лето тебя поднатаскаем как следует, а в Доктадис пойдешь в первый класс, Сервелат тебя возить будет.
— Не хочу, — отказалась Вероника, сверля взглядом папину шляпу.
— Почему? — не понял папа.
— Это для обытьных детей. А я особенная. Мне надо быстрее.
Майно и Лахджа переглянулись. Неожиданно оказалось такое услышать. Вероника — не Астрид, манией величия раньше не страдала.
Волшебный дар начинает ее портить.
Да уж, вырастет Абхилагаша-два. Надо с этим что-то делать.
— О-о-о, какая жалость, — протянула мама. — Как жаль, как жаль. Я сейчас буду печь кекс… но обычный… для обычных девочек… Таких, как я и Астрид…
— А мне можно? — спросил папа.
— А ты обычный, Майно?
— Самый обычный. Правда, не девочка, но совершенно обычный.
— Тогда тебе можно. А Веронике нет. Она очень уж особенная.
— Да, я вижу, ей не подойдет обычный кекс, — согласился папа. — А особенных у нас нет. Мы не сможем такой приготовить.
— Неужели Вероника останется без него?! — заломила руки мама.
— Не-е-ет!.. — заволновалась Вероника.
Глаза у нее немного покраснели, а губа задрожала. Она не хотела расставаться со статусом особенной девочки, она слишком часто слышала от Астрид, насколько важно быть необыкновенной принцессой-волшебницей… но кекс!.. кекс!..
— Самый обычный кекс с самым обычным шоколадом, — вздохнула мама, уходя в столовую. — Если б хотя бы шоколад был особенным… но он тоже самый обычный.
Примерно через полчаса Вероника зашла на кухню, смущенно дергая пуговку на платьице, и робко пролепетала:
— Мам, я тут подумала… Я ведь особенная-то совсем чуть-чуть… а так обычная. Можно мне кекс?
— Ну не знаю, — сказала мама, замешивая тесто. — Чем докажешь? Что такого обычного ты можешь делать?
Вероника растерялась. Она не могла ответить на такой сложный вопрос. К счастью, мама сжалилась, указала на стоящую в углу метелку и сказала:
— Подмести полы — довольно обычное занятие. И мне поможешь.
Вероника решительно взялась за метлу. Та была маленькой, под лапки Ихалайнена. Подметал обычно он, и уж как раз он-то делал это совсем не обычно, а очень даже особенно. Носился по дому и тропинкам, как маленький смерчик, а иногда и вовсе становился невидимым, потому что терпеть не мог, когда на него пялились во время работы.
Но Ихалайнена сейчас тут нет, он где-то в саду. Кур кормит, или, может, Козу-Люкрезу, которой Вероника немного побаивалась, она бодатая. Так что девочка решительно вцепилась в рукоять и пошла подметать, а точнее, гонять мусор туда-сюда, потому что концепцию совка она в свои четыре года еще не понимала.
— Ты молодец, — все равно похвалила ее мама. — А когда читать научишься, будешь вообще красоткой. А насчет школы подумай.
Вероника подумала. Весь день, а потом еще и всю ночь она думала, а потом решила, что в школу все-таки надо пойти самой. Мама и папа не понимают. Это важно.
И Вероника рано утром вышла из дома. Совсем-совсем рано, пока все еще спали. Осторожно прошла мимо сопящего в будке Тифона, прошла по каштановой аллее и остановилась перед воротами. За ними начинается весь остальной огромный мир. Если пойти по дороге, то можно прийти куда угодно.