Семья волшебников. Том 2
Шрифт:
Вероника сидела, почти не видная за огромным пирогом, слушала и все пыталась понять, что тут происходит. Дядя Умбер крепко уснул, а все эти люди наготовили вкусного и едят тут без него.
Это ужасно. Как они могут? Может, забыли его позвать?
А если она уснет? Тоже все без нее сожрут?! И пироги, и компотик, и вот эту халву?..
Вероника незаметно соскользнула со скамьи. Никто не заметил, как маленькая девочка просеменила за широкими спинами взрослых, произносящих тосты за упокой души.
А если кто и заметил,
Но Вероника тихонько вышла в холл, где по-прежнему стоял саркофаг. Она потянула за край покрывала, открыв седую голову с внушительным носом, потыкала сухую холодную щеку и позвала:
— Деда… дядя… эй, проснись. Проснись. Мы тут едим пироги. Остальные не стали тебя будить, чтобы им больше досталось. Но я не такая! Вставай, пошли кусять!
Глаза дядьки открылись и засветились красным. В холле стало очень холодно, и даже вода в графине заледенела, а у Вероники изо рта пошел пар.
А у дяди нет. Он заворочался с утробным звуком, медленно уселся и повернулся к Веронике. Та подала ему руку, дядя взялся за нее и грузно вылез из саркофага.
— Пошли, — сказала Вероника. — Пироги еще остались.
Когда в дверях столовой появился виновник торжества, все на мгновение оцепенели. Кто-то взвизгнул, у одной тетушки изо рта выпал кусок пирога. Жробис, который рассказывал очередную историю, замолчал, резко повернулся к сестре и выпалил:
— Маврозия?!
— Это не я! — запротестовала та.
— Я разбудила дядьку! — похвасталась сияющая Вероника. — Пойдем!
Дядька издал жуткий, леденящий душу звук. Теперь и в столовой окна покрылись инеем. Его ногти стремительно удлинялись, зубы заострялись, а нос шумно раздувался. Оживший мертвец скалился, принюхивался, а его глаза пылали все ярче.
И этим пульсирующим огонькам вторили бесчисленные гексаграммы.
— Вероника… — сунул руку в кошель папа, нашаривая меч. — Отойди… отойди от дяди… медленно…
Другие волшебники тоже приготовились защищаться. Все сразу поняли, что видят перед собой драуга, одну из самых могущественных и опасных форм нежити. Драугами становятся мертвецы с высокой духовной силой — герои, лидеры, полководцы… и волшебники, конечно. Они очень сильны, умны и могут колдовать, но это демоническая нежить, злая и жестокая.
Вероника растерянно хлопнула глазами, глядя на то, как папа обнажает меч. Они что, настолько не хотят делиться пирогами?!
— Не трогай дядю! — попросила она. — Он просто кушать хочет!
— В этом-то и проблема, — кивнул папа.
Он пока не сдвинулся с места. Опасно близко к драугу стоит их дочь, к тому же в столовой куча народа, и многие тут даже не волшебники. Лахджа на последней стадии беременности, а дядя оставил свою беличью шубу в гардеробе. Без нее он и свечку-то магией не зажжет.
А худшее в том, что драуг у себя дома. Это его владение, тут ему все подвластно. Вон, гексаграммы на стенах уже испускают подавляющее излучение.
— Вероника, отойди от дяди! — повторил Майно громче и настойчивей.
— Иди ко мне, милая! — протянула ручки мама.
— Ладно, — согласилась Вероника.
Но не успела она сделать и шагу, как драуг метнулся вперед. Гости закричали, дочь покойного молча бухнулась в обморок, Маврозия вскинула руки в отвращающем жесте…
Драуг с размаха врезался в стол. Гости раздались в стороны, и когтистые лапы вцепились… в пироги. Рябиновые и черемуховые. То и другое отпугивает нежить, почему и входит в состав поминальных пирогов, но для драуга это оказалось просто как острая приправа.
Клыки мертвеца работали, как молотилка. Пироги летели в пасть один за другим, драуг громко урчал, а Вероника цокнула языком и произнесла:
— М-да. Понятно, почему его не будили. Жадина. Все сожрал один.
— Узнаю своего дядюшку! — нервно хохотнул Жробис, тянясь к серебряному подсвечнику. — Такой же, как при жизни!
— Что ты ржешь-то?! — крикнул ему пожилой сосед. — Это же драуг!
— Ничего, сейчас мой племянничек ему наваляет. Майно, наваляй ему!
— Ты хочешь, чтобы я бил дядю?! — опешил Майно.
— Да. И сделай это побыстрее, пока он не сожрал все пироги.
— Дядя в Шиассе, а это его мощи, — сказала Маврозия, сплетая оградительную от злой нежити паутину. — Давай-ка на пару.
Майно Дегатти перепрыгнул через стол и шагнул к драугу, следя за каждым его шагом. Сейчас лучше быть осторожным — плащ висит в гардеробе, яд Токсина для нежити безвреден, Тифон остался дома, а Лахджу лучше даже не впутывать — у нее вот-вот роды начнутся. Она, конечно, демон, но все-таки остается беременной женщиной.
Так что только старый добрый меч. Он не фамиллиар, у него нет подобия разума, но Майно и без этого отлично фехтовал. Мог двигаться с грацией кота и скоростью коня, мог летать и выдыхать пламя. Одолжив силы Снежка, он выпустил очищающую волну, а сразу после — ограждающую, отделяющую драуга от его жилища.
Гексаграммы на стенах начали тускнеть. Хотя бы их теперь можно не опасаться.
Драуг медленно поднял голову и повернулся к Майно. Из клыкастой пасти вывалились крошки. Страшная лапища врезалась в стол, и тот треснул.
Гости осторожно, по стеночкам, покидали столовую. Кто-то спрятался на кухне, кто-то вылезал из окна. Лахджа закрыла собой Веронику и трансформировала руку в биоогнемет, но не нападала. Ей сейчас в это лучше не лезть.
Драуг тихо зарычал и перевел взгляд на дядю Жробиса. Тот прижимал к груди последний пирог.
— Даже не думай, — предупредил он. — Ты его не получишь.
Драуг сделал шаг. Жробис отступил к выходу.
Майно медленно заносил меч. Он поглядывал на тетю Маврозию, которая плела малое некромантическое усмирение. Еще чуть-чуть… почти… да, вот сейчас!