Семья волшебников. Том 2
Шрифт:
Астрид каждое утро кроме праздников и каникул уезжает или улетает прямо вперед. Там Радужницы, море и ее школа. Направо живет дедушка Инкадатти, а дальше… а дальше Вероника не знала. А налево… налево дорога очень-очень длинная, и в самом ее конце Валестра. Вероника была там совсем недавно, на фестивале.
Или налево Инкадатти, а направо Валестра?.. Вероника посмотрела на свои ручки. Правая эта или эта? Она твердо помнила, что правая — главная, но какая из них главная, а какая неглавная?
Зачем вообще придумали левую руку? Она только зря
— Какая рука правая? — спросила вслух она.
— Та, в котор-рой дер-ржишь ложку, Вер-роника, — ответил Матти.
Вероника подняла взгляд. Разноцветный попугай сидел на столбе и чистил перья.
— Я не держу ложек, — растерянно уставилась на пустые ручки Вероника. — Матти, ты напутал.
— А если бы дер-ржала?
— Но я же не дер-ржу.
— Не др-разнись, — немного обиделся попугай. — Куда ты собр-ралась?
— Нинаю… в школу.
— Школа далеко. Не уходи одна, Вер-роника.
Вероника вздохнула. Конечно, одну ее не отпустят. Кто-то из фамиллиаров всегда присматривает из травы или с неба. Особенно с тех пор, как она призвала Коргахадядеда. И если сейчас все равно пойти в школу, то Матти позовет маму или папу.
Раньше это Веронику бы не остановило, но теперь она уже понимала, как устроен мир и работают вещи. Так что она послушно вернулась домой и повесила обратно папину шляпу.
За завтраком Вероника помалкивала, потому что боялась привлечь к себе внимание. Вдруг кто-нибудь спросит, не собирается ли она пойти в школу одна? Тогда придется либо признаться, либо соврать, а врать нехорошо. К счастью, все внимание за завтраком было притянуто к Астрид, которая подралась с Тифоном из-за последней сосиски.
— Суть Древнейшего, вы как с голодного края! — упрекнула их мама, забирая сосиску раздора себе.
— Ма-а-ам!..
— Гав-гав!..
Астрид после завтрака улетела в школу. Она уже давно добиралась сама, и только в ливень или пургу иногда просила Сервелата запрячься в карету. Но ливень или пурга редко бывают во время школьных занятий, Метеорика обычно отодвигает их на другое время или вообще отменяет.
Правда, когда занятия начались, дождик все-таки пошел, но не сильный. Вероника сидела у окошка, а за ним пахло мокрой землей и травой. По широким листьям барабанили тяжелые капли. Они упруго разбивались о зеленую поверхность, веточки мелко дрожали, а капли взрывались веерами капель поменьше, обволакивая сад туманной аурой мороси.
Вероника подумала, что Астрид сейчас сидит на уроке. А ей в школу нельзя. И пешком не дойти. И вот было бы очень-преочень здорово, если бы ее кто-нибудь туда просто призвал. Как она сама всех призывает, так что просто р-раз — и здесь. А так бы она сама р-раз — и там.
Но ее, наверное, никто не призовет, потому что она не демон, а обычная девочка. А призвать саму себя не получится, потому что она уже здесь, и если она сама себя призовет, то, наверное, получится какая-нибудь чепуха, а папа снова будет ругаться и чинить реальность.
Но в школе же учат магии, правильно? Что если там есть какие-нибудь сетки призыва? Может, если кто-нибудь там ее начертил, то он сможет призвать Веронику, если Вероника сама здесь скажет, что ее надо призвать?
— Пр-ризываю Вер-ронику в школу! — отчеканила она.
Она почувствовала много-много… как будто бы путей. Перед глазами что-то замерцало. Что-то большое, необъятное. Непредставимое. Целую секунду Вероника видела, как мелькает вокруг весь мир и даже вроде как много миров. Все это перетекало друг в друга, как в каком-то чудном калейдоскопе.
Вероника увидела вроде как… нити. Или даже широкие дороги. Они шли в разные стороны и звали ее… от этого страшно заболела голова. Очень много всего. Мысли спутались, Веронику начало немножко тошнить, из носа что-то потекло. Она вытерла его рукавом и с ужасом уставилась на пятнышко крови.
А потом одна из дорог как будто потянула ее к себе. Дернула с силой, и Вероника не стала противиться. Ее закрутило, повлекло… и картинка снова стала цельной.
Вероника стояла в круге. Внутри сетки призыва. Ее все еще немножко мутило, а потом даже вырвало.
— Извините… — пробормотала она.
Ей стало ужасно стыдно.
На Веронику смотрели люди. Очень много людей, наверное, сто. Они сидели на скамеечках в большой полукруглой комнате с деревянными стенами, и скамеечки поднимались вверх ступеньками, и отовсюду на Веронику таращились.
— Мир вам, — испуганно пискнула она.
Рядом с кругом стоял старичок в очках и большущей шляпе. И с посохом, хотя папа и сказал, что посох — это необязательно. Вероника пожалела, что забыла свой дома… а, нет, не забыла.
Когда она вспомнила, что не забыла посох, старичок и все люди на скамейках почему-то удивленно ахнули. Старичок подошел поближе, повел своим посохом, и круг призыва немножко засветился.
— Мир вам, — уже уверенней сказала Вероника. — А это школа, где учится Астрид, или уже для вольсеб… волшебников?
— Кх-хрм… — немного озадаченно кашлянул в кулак старичок. — А ты с какой целью интересуешься, демон? И отчего ты в такой форме? Ты кто-то из гхьетшедариев? Или ларитра? Хотя я вызывал совсем мелкого демона… не мог же я настолько ошибиться.
Он снова повел посохом, и круг опять засветился. Кажется, это старичка успокоило, но не очень, потому что он снова кашлянул и сказал:
— Господа студенты, на всякий случай приготовьтесь организованно бежать сломя голову.
— Мэтр Орданатти, мне надо в уборную! — вскочил какой-то тощий обезьян, перепрыгивая через ступеньку.
Но больше никто не убежал. Все смотрели на Веронику, а ей стало уже совсем не страшно, потому что она поняла, что все нормально, просто ее призвали, как она сама всех призывает. Наверное, это всегда так… но тогда немного неудобно перед всеми, кого Вероника призывала, потому что если их всех вот так тошнило и кровь носом шла, то понятно, почему они так часто были такие злые.