Сен-Map, или Заговор во времена Людовика XIII
Шрифт:
— Господа,— сказал Сен-Map, все время наблюдавший за стенами крепости,— нам остается лишь одно: овладеть бастионом, который так слабо охраняется.
— Прекрасная мысль, сударь, — воскликнул Фонтрай,— но нас всего пятеро против, по меньшей мере, тридцати, мы у них на виду, и нас легко пересчитать.
— Клянусь честью, мысль недурна,— сказал Гонди,— лучше быть расстрелянным наверху, чем повешенным внизу, а последнего не миновать, если нас тут застигнут; в отряде господина де Лоне, конечно, уже заметили, что он пропал, а ссора наша известна всему двору.
— Смотрите, господа,— воскликнул Монтрезор,— к нам идут на помощь!
На них во весь опор надвигался большой, но беспорядочный отряд кавалеристов; их красные мундиры можно было разглядеть еще издалека; они, по-видимому, устремлялись именно к тому месту, где находились наши незадачливые дуэлянты, ибо едва первые лошади достигли лужайки, как раздались и прокатились по всему отряду крики: «Стой!»
— Подъедемте к ним, это отряд тяжелой конницы,— сказал Фонтрай,— я узнаю ее по черным кокардам. Там видна и легкая кавалерия; присоединимся к ним, ряды их в полном беспорядке; их, по-видимому, отводят.
Это слово — благопристойное выражение, под которым подразумевалось, да и ныне на языке военных подразумевается разгром. Дуэлянты направились к взволнованному, шумному отряду и сразу же убедились, что предположение Фонтрая правильно. Но вместо уныния, которого можно было бы ожидать при подобных обстоятельствах, они застали в обоих отрядах лишь задорное молодое веселье да громкие раскаты смеха.
— Ничего не скажешь, Каюзак, твоя лошадь обогнала мою,— острил один из кавалеристов,— видно, ты на ней выезжал на королевскую охоту.
— А ты спешил сюда, должно быть, для того, чтобы поскорее со мной встретиться. — отвечал другой.
— Маркиз де Куален не иначе как совсем спятил, раз он бросил наш отряд в четыреста всадников на восемь полков испанцев.
— Ха-ха! Локмариа, ну и досталось же вашему султану, он стал похож на плакучую иву! С ним теперь только на похороны.
— Ах, господа, ведь я так и предсказывал,— довольно мрачно ответил молодой офицер,— капуцин Жозеф всюду сует нос, и я был уверен, что он что-то спутал, передавая от имени кардинала приказ начать атаку. Но разве вы были бы довольны, если бы тот, кто имеет честь вами командовать, отказался выступить.
— Нет, нет, нет! — в один голос закричали молодые люди и стали поспешно строиться в ряды.
— То-то я и говорил,— подхватил старик маркиз де Куален, глаза которого, несмотря на его седину, горели юношеским огнем,— что даже если вам прикажут в конном строю взять приступом крепость, то вы и это выполните.
— Браво, браво,— закричали гвардейцы, хлопая в ладоши.
— Что же, маркиз,— сказал Сен-Мар, подойдя к де Куалену,— сейчас как раз представляется случай осуществить то, что вы обещали; я всего лишь простой доброволец, но мы уже некоторое время наблюдаем за этим бастионом, и мне представляется, что его можно захватить.
— Сначала, сударь, надо бы поискать брода, а уж тогда…
В этот миг с бастиона, о котором шла речь, раздался выстрел, и пуля размозжила голову коню старого командира.
— Локмариа, де Муи, принимайте команду и — в атаку, в атаку! — закричали из обоих отрядов; все думали, что старик убит.
— Постойте, постойте, господа,— сказал Куален, поднимаясь,— я сам вас поведу, с вашего позволения; показывайте дорогу, господин доброволец; испанцы приглашают нас, и наш долг — учтиво им ответить.
Едва успел старик сесть на другую лошадь, поданную ему ординарцем, и вынуть шпагу, как, не дожидаясь его команды, оба отряда, предводимые Сен-Маром и его друзьями, бросились в болото, где, к великому удивлению пылкой молодежи, да и самих испанцев, чересчур полагавшихся на его глубину, вода доходила лошадям лишь до колена; несмотря на картечь двух самых больших пушек, всадники, потеряв всякий строй, ворвались на лужайку под полуразрушенной стеной бастиона. В пылу атаки Сен-Мар, Фонтрай и юный Локмариа направили своих лошадей прямо на вал, но сильным ружейным огнем все три лошади были убиты и рухнули вместе с всадниками.
— Спешиться, господа! — крикнул старик Куален.— Пистолеты и шпаги в руки и — вперед! Коней оставить!
Все немедленно выполнили приказ и толпой бросились к бреши.
Тем временем де Ту, которому никогда не изменяло хладнокровие, равно как и преданность друзьям, не переставая наблюдал за своим юным товарищем и успел подхватить его, когда под тем пошатнулась лошадь. Он помог ему подняться, подал выпавшую из рук шпагу и, невзирая на град пуль, преспокойно сказал:
— Друг мой, ведь на мне мундир парламентского советника, поэтому у меня в этой переделке, вероятно, очень нелепый вид?
— Полноте,— сказал подошедший к ним Монтрезор,— взгляните на аббата и успокойтесь.
И действительно, маленький Гонди локтями расталкивал гвардейцев и изо всех сил кричал:
— Три дуэли и штурм! Надеюсь, что уж на этот раз я расстанусь с сутаной!
И с этими словами он стал яростно колоть и рубить рослого испанца.
Сопротивление было недолгим. Испанские солдаты не выдержали натиска французских офицеров, и ни у одного из них не хватило ни времени, ни решимости перезарядить пищали.
— Да, господа, будет у нас о чем рассказать нашим возлюбленным в Париже,— воскликнул Локмариа, подбросив в воздух шляпу.
Тут Сен-Map, де Ту, Куален, де Муи, Лондиньи, офицеры королевской конной гвардии и все прочие молодые дворяне со шпагой в правой руке и пистолетом в левой, теснясь, сталкиваясь и нанося себе в спешке не меньше вреда, чем неприятелю, высыпали наконец на площадку бастиона, подобно тому как вода бурно вырывается из сосуда с узким горлышком.
Победители с таким презрением относились к побежденным солдатам, которые бросались им в ноги, что даже не разоружали их и предоставили им бродить по бастиону, а сами стали бегать в захваченной крепости, как школьники во время каникул, и хохотали от всего сердца, словно участвовали в увеселительной прогулке.