Сеня, жми на тормоза!
Шрифт:
– Арсений, хотите добрый совет?
– Антон с улыбкой посмотрел на Сеню.
– Никогда не оправдывайтесь.
– Арсений, я не видела спектакля и не читала других ваших рецензий, - редактор театрального журнала обратила на Сеню испытующий взгляд, было видно, что Воскресенский ей откровенно неприятен, - У меня нет каких-то особых поводов любить или не любить этот театр. Но как человек с высшим театральным образованием и приличным стажем работы этой сфере, сообщаю Вам, что Вы со своим личным мнением опозорились.
– Вот прямо опозорился?
– Антон решил взять у редакторши реванш, - А скажите, пожалуйста, как человек с высшим театральным образованием и приличным стажем работы
– Молодой человек, послушайте, мне много чего доводилось видеть!
– редакторша уже не выдержала и перешла на повышенный тон.
– Я от вас только и слышу «театр обижен, театр не приемлет иного мнения». Это ваш контекст, я вне его. Понятно вам? И, находясь вне его, я открыто говорю, что статья непрофессиональная, некорректная. А с контекстом разбирайтесь сами. Он ваш.
– Удобно перевести дискуссию в поле «театр польщён – театр унижен», - Аллу уже начало конкретно раздражать, что Антон так рьяно пытается оспорить то, что для неё свято и непоколебимо.
– Тем более, что упрекнуть конкретно наш театр в неадекватности к критике вряд ли кто сможет из участников дискуссии. Ну, за исключением некоторых. А ситуации бывали. И бывали разные. Когда я училась, усвоила простую формулу критики. Первое. Если явление не театрального порядка - не писать о нём, на что бы оно не претендовало. Второе. Если мы говорим о театре, есть «нутряковое», а есть «публичное». О нутряковом я с удовольствием поговорю с коллегами. И третье. Публичное высказывание всегда имеет цель и неизвестную мне аудиторию. И здесь я вынуждена думать о том, «как наше слово отзовётся», что не исключает критических наблюдений, которые нуждаются в форме. И этому надо учиться. Иначе театр и спектакль - как повод для самоупоения. Ну и моё предложение о журналистских посиделках остаётся в силе.
– О, Боже ты мой, Алла, да дело не в конкретном театре!
– уже терпение начал терять и Антон.
– Дело в тенденции обращать внимание на любые статьи, написанные о спектакле и каким-то образом на них реагировать! Критики делают свою работу, театр делает свою. При этом я ни разу не видел волну подобного ажиотажа вокруг какой-нибудь хвалебной статьи.
– Да, Антон, дело не в конкретном театре, а именно в конкретной статье, - казалось, что ещё немного и Алла сорвётся на крик.
– Это раз. Уверена, что мы с Арсением друг друга поняли. Это два. Делать свою работу надо как работу. Это три. Если ты чего-то не видел, то это не значит, что этого нет. Это четыре.
– А статья ни хвалебная и ни ругательная, - в разговор вступила прима театра, возрастная дама с пронизывающим, но добрым и каким-то человечным взглядом.
– Она неприятная в своём снисходительном тоне. И здесь речь идёт не о конкретном спектакле в конкретном театре. Дело в сравнении провинциалов со столичными. Зачем? Конечно, Арсений не ставил задачу обидеть, просто высказал свои мысли. Но творческие люди - народ рефлексирующий. У персонажа «ни капли обаяния» в исполнении … артиста. Ну нельзя так. Алла об этом. О тонкости.
– Инна Андреевна, я вас понимаю, - Антон слегка приглушил свой воинствующий настрой.
– Но я считаю, что никто не станет делать своё дело по-другому или играть как-то иначе под влиянием той или иной статьи. У журналиста свой путь, а у артиста - свой. И ему должно быть глубоко плевать, нравится его игра или нет и с кем его сравнили. Это всё равно ничего не изменит. Любая рецензия - хорошая ли плохая - не сможет по мановению волшебной палочки сделать театр лучше или другим. Не нравится статья, не этично написана - ёе надо просто игнорировать. Кому интересно, тот придёт, посмотрит и составит своё мнение, не зависимо от статей в местных СМИ.
– Вы совершенно правы, сравнение ничего не изменит, - актриса одарила Антона тёплой улыбкой.
– Но далеко не у каждого есть толстая броня. Это же тоже нужно учитывать. Алла по-матерински отреагировала, защищая «своё дитя» от сравнения с другими. И всё не так драматично, как мне кажется. Вопрос шире: созидательно или разрушительно.
– Уважаемые коллеги, - Алла вязла слово и было видно, что дискуссия её порядком утомила.
– Ещё раз хочу подчеркнуть. Речь не о критике, её допустимости или недопустимости. О нашем театре или каком-либо другом. Речь об этике. Ни о чем больше. Не считаю уместными ни публикации, ни дискуссию на уровне «ты не Вертинская, а ты не Смоктуновский». Вот о чём я. Содержания в статье нет, эмоции нет. Есть форма. И она груба. Арсений не может пожаловаться на то, что его способности и дар не оценены театрами, их двери и заодно уши для него открыты. Публичная реакция на публичное выступление, думаю, ясна. Если театры стремятся и работают на достойном профессиональном уровне, думаю, театры так же достойны уважительной и профессиональной работы журналистов. Если что, то я не обиделась. Прошу и других не обижаться.
– Ильинская многозначительно посмотрела на Арсения.
– Да никто не обижается, просто… как-то всё это странно, - задумчиво заключил Антон.
– Да что вам странно, я не пойму?
– не выдержала редакторша, направив на Антона негодующий взгляд.
– Вы вообще кто? Здесь собрались профессионалы в области театра, причём с многолетним стажем работы. А как вы относитесь к театру, я пока что-то не очень поняла.
– Отношусь прекрасно, - Антон непринуждённо улыбнулся.
– А если вы о моей профессиональной квалификации, то ничего сверхъестественного. Я обычный зритель. Зритель, который иногда читает рецензии в местной прессе перед тем, как пойти на спектакль. И этот зритель любит и ценит театр не меньше вашего.
– Коллеги, извините, забыла представить.
– Алла тяжело выдохнула и растерянно отвела взгляд в сторону.
– Это мой младший брат. Очень захотел принять участие в нашей дискуссии.
***
Даня закончил читать комментарии и вернул телефон Воскресенсокму.
– Ну как вам?
– Сеня внимательно смотрел на Волкова.
– Прикольно, да? Считают, если они опытнее и умнее, то имеют полное право так поступать с людьми, не вписывающихся в их картину мира? Кем они вообще возомнили?
– Даже не знаю, - Даня выглядел растерянным.
– Тут так всё сложно. С одной стороны, они отстаивали то, во что искренне верили. Но нужно учитывать и вашу правду. Она тоже имеет право на существование.
– Ну, хоть на этом спасибо, - разочарованно бросил Сеня.
– Нет, Арсений, вы, ради Бога, не поймите меня неправильно, - Даня поспешил успокоить Воскресенского.
– То, что Алла спровоцировала это обсуждение, зная, что у вас ещё недостаточно опыта и вы намеренно не хотели никого обидеть, это конечно неправильно. Рецензия абсолютно беззлобная. Да, вы позволили себе несколько некорректных высказываний. Те же самые мысли можно было сформулировать немного по-другому и ничего бы этого не случилось. Я согласен, нельзя в самом начале пути обрезать человеку крылья за пару совершенно невинных оплошностей. Но тут другой момент. Статья была опубликована на самом читаемом ресурсе в Крыму и Севастополе. Если бы вы разместили текст на своей личной странице, уверен, такого бы резонанса не было.