Серая Слизь
Шрифт:
Но теперь-то герой видит, что разницы во всех случаях нет никакой. Чем дольше он наблюдает за самыми разными людьми, тем яснее убеждается: да, это он, тот самый синдром, один на всех. А значит, многие из окружающих могут тоже оказаться такими же, как Эйнджел. Полыми. Ненастоящими.
В конце концов, он решается. В качестве тестового объекта он выбирает самого тупого и самодовольного персонажа из тех, с кем постоянно имеет дело — собственного начальника. Подкараулив того вечером на стоянке при посадке в собственный “мерс”, герой бьет его по голове обрезком железной трубы, засовывает в салон “гевагена” и везет на пустырь. Там он вскрывает дурака тем же макаром, что и Эйнджел, — и лицезреет ту же картину.
Начальник пуст. В нем нет ничего, кроме воздуха и пыли.
В течение месяца герой проводит с десяток контрольных вскрытий. Он вспарывает деловаров в дорогущих костюмах и бомжей в зассанных обносках, мужчин и женщин, тинейджеров в рэпперских шароварах и сотрудников вневедомственной охраны в высоких шнурованных ботинках… И ни разу за все время ему не попадается человек из плоти и крови. Вокруг него — только пустотелые имитации.
Его поражает уже не само наличие таковых на улицах и в домах, а количество подделок под людей, нелюдей среди человеков. Он начинает подозревать, что последних в общей массе может оказаться не больше половины!
Герой продолжает экспериментировать, действуя уже исключительно по принципу случайной выборки. Старики и младенцы, школьники и военнослужащие, спортсмены и бизнесмены, чиновники МИДа и собиратели пустых бутылок — количество вспоротых им оболочек давно переваливает за полсотни, а ни одного хомо сапиенса, примата, живого, теплокровного он так и не встречает. Герой уничтожает треть собственной редакции — но оставшиеся не замечают пропажи коллег: на освободившиеся места тут же берут новых, а тексты последних по бездарности, безграмотности и непрофессионализму ничем не отличаются от плодившихся предшественниками.
Герой разрезает собственную жену — убеждаясь, что шесть лет спал с пустым чемоданом. Когда ему под скальпель попадает беременная женщина (оказывающаяся, понятно, полой), в животе у нее он обнаруживает резинового эмбриончика с попискивающей дырочкой для выхода воздуха…
Он мечтает совершить убийство. Мечтает услышать оглушительный вопль настоящей боли. Мечтает увидеть цвет человеческих внутренностей. Но только раз за разом нюхает пыль. От безысходности он бьет рабочим скальпелем в подвернувшуюся каменную стену… стена расходится под лезвием. Это не камень, а раскрашенный под камень картон.
Герой подходит к ближайшему автомобилю и бьет ногой по дверце — дверца готовно проминается внутрь. Как и крыша — при ударе по ней кулаком. За пять минут джип “лексус” герой голыми руками превращает в мятый ком — жести. Подходит хозяин — он косо распарывает хозяина, ему зияет темное отверстие.
Совсем уже ничего не соображая, герой идет по городу, бросаясь на стены, круша их: железобетон и кирпич оказываются фанерой и папье-маше. Полые стволы деревьев склеены из бумаги. Пластмассовые фонари падают от одного удара. Прохожие валятся под ударами скальпеля — все до единого пустые.
В итоге изнемогший герой забивается в какой-то угол. Поднимая голову, он замечает, что край неба — рогожки, выкрашенной голубым, с нарисованными на ней облаками — отклеился и висит. С силой топает ногой по асфальту — что-то хрустит; после пары следующих ударов гнилые доски проламываются — герой еле успевает отскочить, но и тут мостовая потрескивает под ним и колеблется.
Но герой уже не обращает на это внимания. Он опускает взгляд, смотрит на себя. Щиплет себя за руку. Ощупывает собственное туловище. Дергает себя за волосы…
Прикрывает веки. Заторможенно поднимает руку со скальпелем. Секунду медлит. А потом, широко распахнув глаза, изо всей силы всаживает лезвие в собственный живот и ведет разрез вверх…
На этом роман “Полость” заканчиваетcя.
33
“…Рыбы были обработаны, но на следующий день одной рыбе стало совсем плохо: плавники просто распались, положение рыбы было вниз головой, и по всему телу расползлась серая слизь”.
Это называется “Печальная история”. Висит на форуме у Dr.Vladson’a, посвященного, кажется, аквариумным рыбкам. Ссылку на который “Яндекс” сплавил мне среди прочего по запросу на словосочетание “серая слизь”.
Прочее — это в подавляющем большинстве тексты на научпоповских сайтах на темы нанотехнологий. Гипотетических технологий манипуляции атомами и перестройки любых молекулярных структур по своему желанию. Грубо говоря, создания чего угодно из чего угодно.
Промышленную сборку на атомном уровне предполагается осуществлять силами нанороботов — сборщиков нанометровых размеров. Понятно, что для создания чего-либо, пригодного к использованию человеком, их понадобится гигантское количество. Проблему предполагается решить путем создания “наноботов-репликаторов” — микроскопических роботов, создающих таких же роботов, которые, в свою очередь, создают таких же роботов… Такое лавинообразное молекулярное самовоспроизведение.
Скептики, естественно, тут же выдали апокалиптический сценарий выхода этого процесса из-под контроля, когда наноботы начинают размножаться неостановимо и бесконечно, делая из всего себя самих — до тех пор, пока земная материя не превращается в однородный слой идентичных молекул. Этот пессимистический результат и называют “серой слизью” (gray goo). Термин был растиражирован Биллом Джоем, главным ученым компании “Sun Microsystems”, который опубликовал в свое время в журнале “Wired” “пугательную” статью “Нуждается ли в нас будущее?”.
Вот и “грековцы” не были уверены, что будущее нуждается в нас. Рисуя себе, видимо, картину бесконечно воспроизводящегося примитива, низводящего все до себя, распада любых сложных высокоорганизованных структур, понятийных систем, личностей, превращения общемирового интеллектуального поля в ровный слой липкой и серой бессмысленной слизи…
— Дэн?
— Здорово, Макс…
— Как дела?
— Не родила…
— Слушай, ты же Глеба искал?…
— Ну… А что, ты знаешь про него что-нибудь?