Сердца Пустыни
Шрифт:
– Мисс Домини, вставайте, - Амонет подошла, встревоженно глядя на женщину. –Надо перенести его вниз и посадить на лошадь. Мы не отобьемся от этой своры, а у меня из оружия только кинжал.
Домини осторожно поднялась, поддерживая голову Антеони. Затем втроем с Амонет и Вималь они поволокли ужасающе тяжелое тело вниз, туда, где тревожно ржали лошади. Пришлось спускаться боком, очень уж узким был лестничный пролет.
– Скорее, сажайте его на лошадь и привяжите!- Амонет помогла дотащить Антеони до их одров, а сама вытащила кинжал и притаилась возле лестницы. Тенью накрыло проход. Девушку с силой выбросила руку, и кинжал по самую рукоять вошел в сердце
Вималь судорожно выдергивала из кладки кирпичи, обдирая пальцы и дрожа как осиновый лист. Домини держала под уздцы тревожно ржущих коней. Могучий черный Шайтан рвался на выручку хозяйке, сцепившейся с рослым бербером. Амонет дралась так, словно в неё вселились все демоны преисподней, но мужчина крепко сжимал её запястья, пытаясь повалить на землю.
– Белая фарджи!- прорычал он, выкручивая тонкие запястья девушки. –Я насажу тебя на свой меч и отдам рабам!
Если он думал вырвать победу, запугав Амонет, то сильно просчитался. Ошалев от ярости, мисс Эдди с силой пнула его туда, куда не полагается даже смотреть порядочной девушке. Задавленно пискнув, бербер рухнул. Амонет брезгливо отступила на шаг, глядя на двух рослых воинов, один за другим спускающихся по ступенькам. Сзади Вималь отчаянно крикнула.
– Госпожа!
Амонет отступила, заслоняя собой перепуганных женщин. Она понимала, что не выстоит против двоих сильных воинов, но собиралась подороже продать свою жизнь.
Домини смотрела на худенькую решительную фигурку и чувствовала, как снова буря рождается в сердце. Со спины Амонет до боли, до слез была похожа на ту, другую, что была почти забыта после появления в её жизни Бориса. Прижав ко рту дрожащие пальцы, она зажмурилась, но слезы все же полились по её щекам.
…-Не бойся, здесь никто не обидит тебя, - огромные серебристо-серые глаза, крупный пухлый рот, решительный подбородок. Такой она впервые узнала Шин МакАртур.
– Ты новенькая?
Они шли по темным холодным коридорам монастыря. Шин не делала попыток взять её за руку или как-то навязаться. Она внимательно слушала и уже это одно было потрясением для Домини-её мнение так мало значило до сих пор!
– Хочешь, перебирайся ко мне, - улыбнулась Шин, помогая ей внести чемоданчик, в котором лежала смена белья, щетка для волос и простенький бронзовый браслет-всё, что осталось ей от матери. –У меня нет напарницы по келье, так что, думаю, тебе позволят.
Домини было ужасно неловко, но Шин как-то умела успокоить ей, как-то легко, само собой.
– Меня отдал сюда отчим, чтобы заполучить мои счета, оставшиеся от матери, - спокойно рассказывала Шин, помогая Домини раскладывать её нехитрые пожитки. –Да только ему натянули нос матушкины родственнички. Впрочем, я на них не в обиде. А ты как тут оказалась? Если не хочешь, можешь не отвечать.
Домини вздохнула, пытаясь надеть на запястье браслет. Отец терпеть не мог, когда она носила его. Тиррелл тоже, словно с цепи срывался, когда она надевала эту безделушку. Снова колыхнулась былая обида и боль, когда впервые пьяный Тир избил её.
– Ты такая же шлюха, как и твоя мать!- орал он на сжавшуюся от ужаса в комок Домини. –Твой папаша мало палок сломал о её спину, быть может, тогда бы она не сбежала с черной обезьяной!
Ошеломленная, Домини отшатнулась от него, чувствуя, как робкие ростки уважения и привязанности к мужу обращаются в жестокие колючие тернии, обагренные кровью.
– А теперь пошла вон, и не смей поднимать на меня глаза!
Она ушла и в ту ночь спала в каморке для прислуги. На жестком ложе её горничной Янины было не в пример уютнее и удобнее, чем в пышной кровати под боком у ненавидящего её негодяя.
– Пригнись!- гаркнул сзади голос, вырывая её из пут прошлого. Она подчинилась, не глядя. Грянул выстрел. Схвативший было Амонет рослый бербер упал с пробитой головой, второй стремглав бросился вверх по лестнице.
– Язид!- выдохнула Амонет, оказываясь в объятиях у растрепанного запыленного принца. Он обнял её с такой силой, что у девушки захрустели тонкие косточки. Ворвавшиеся в пролом, расширенный Вималь, воины его высочества бросилиси наверх. Стройный седовласый старик уже осматривал Антеони, неподвижно лежавшего на спине у лошади. Язид никак не мог заставить себяя выпустить из объятий тихонько смеющуюся Амонет. Домини грустно улыбнулась. Теперь, свернувшаяся котенком в объятиях возлюбленного, Амонет мало напоминала Шин. Та ни за что не позволила бы мужчине прикоснуться к себе.
Язид наконец, выпустил Амонет и подтолкнул её к пролому. Затем обратился к седому воину на арабском, видимо, отдавая приказ.
– Иди, госпожа Домини, - велел он уже на английском. –Сиддик проводит тебя и отвезет вас в стан моего отца. Там вы будете в безопасности.
– А вы?- спросила Домини, искренне тревожась за него. –Что будет с вами?
– Я не поеду, - сказала Амонет, бросив на возлюбленного свирепый взгляд. –Я буду сражаться.
Язид скрипнул зубами. Судя по всему он уже успел понять, что заставить Амонет что-то сделать против воли никак невозможно. Посему, махнув рукой, отправил седого воина, который вывел коня с Антеони на спине. Домини вынуждена была идти следом, хотя ей хотелось бы остаться и взглянуть на то, что скажет принц своей строптивой возлюбленной. При мысли об этом женщина невольно улыбнулась. По части строптивости даже Шин было далеко до Амонет.
Дорога до оазиса шейха Вариса заняла полтора дня. Они пролетели словно в горячечном бреду. Домини спала в седле, просыпалась, чтобы помочь старому знахарю Сиддику промыть и обработать раны и напоить Антеони лекарством. Снова терзали её обрывки прошлого, и не раз она пробуждалась, дрожа всем телом от вновь вернувшихся кошмаров. Ей казалось, этот страшный путь никогда не кончится, Антеони умрет, покинет её, как покидали все, кто был дорог ей. Измученная женщина даже не могла уже плакать.
К исходу первого дня они остановились на ночлег возле крошечного оазиса, который старик Сиддик назвал святым местом. Как оказалось, там был похоронен один из объединителей племен, весьма почитаемый всеми обитателями Садов.
– Если госпожа хотеть, молиться тут. Гробница абу Шамар. Выполнять желание, - старик с сочувствием смотрел на Домини, которая так измучилась за прошедшее время, что сама на себя стала непохожа. –Ты просить, госпожа, Абу Шамар выполнять. Ты дарить подарок.
Домини тоскливо улыбнулась. Под длинным рукавом галабии браслет натирал её запястье. Но женщина решительно рванула с пальца золотое кольцо, подаренное Борисом, а с шеи золотой крестик на цепочке. Она шла по полу-засыпанной песком белой дорожке из плит и ущербная луна тускло светила в белоснежный мрамор усыпальницы. Остановившись возле неё, Домини отметила, что на белоснежной плите лежат многочисленные подношения, которые, видимо, никто не осмеливался присвоить. Не колеблясь, она присоединила к ним и свои.