Сердце бури
Шрифт:
Когда песня окончилась, он, тяжело вздохнув, пробормотал: «Спасибо». И чутье подсказало Рей, что он имеет в виду вовсе не это нелепое пение, или, по крайней мере, не только его.
— Пожалуйста, — девушка рывком выпрямилась.
Бен поднял на нее взгляд.
— А что такое «Икс’аз’Р’иия»? — спросил он неожиданно, вспомнив единственное незнакомое слово, встретившееся ему в песне.
Рей взглянула в его глаза — и поняла, что юноша, похоже, просто не знает, о чем еще спросить. Чтобы только не прекращать разговор.
— Так тидо называют песчаные бури, которые часто свирепствуют
— Бури? — изумленно переспросил Бен.
— Да. Видишь ли, местные верят, что бури случаются, когда гневается Р’иия — их древнее божество. И что его можно задобрить особой молитвой.
— Той песней, что ты пела, — догадался он.
Рей кивнула.
— Да. Сейчас этому божеству почти никто не поклоняется, но название «Икс’аз’Р’иия» уже как-то прижилось. И песню иные поют до сих пор прежде, чем пытаться пересечь Гоазоан.
Бен смотрел на свою собеседницу во все глаза, вспоминая пекло Джакку — удушливый зной, бесконечный песок. Скорбная память о последней битве и о павших стальных гигантах, чьи останки на долгие годы стали наживой для местных оборванцев. Кто бы мог подумать, что у этой безрадостной помойки тоже есть история, есть свои предания — словом, есть душа, хоть и такая же суровая, как и весь лик Джакку?
— Отдыхай, Бен, — сказала Рей, не скрывая ласки в голосе.
Похоже, им все же удалось худо-бедно достичь согласия.
— Кира…
Девушка содрогнулась всем телом. Это имя было теперь для нее, словно кошмар. Память о ребенке, чья душа похоронена где-то в недрах ее сознания.
— Пожалуйста, называй меня Рей.
Она, конечно, помнила, что сама когда-то назвалась так. И вины Бена тут не было, но все же, ей стало дурно оттого, что он сказал — и юноша тотчас ощутил это.
— Почему? — недоуменно спросил он.
— Это неважно.
Когда-нибудь она расскажет ему о той ужасной истине, что открылась ей в храме на Малакоре. А быть может, если способность использовать Силу вернется к нему, Бен через их Узы сам все увидит.
— Хорошо, Рей… — согласился рыцарь, для убедительности примирительно кивнув. — Скажи мне… — он чуть слышно скрипнул зубами. — Как ты могла позволить ему сделать это? Почему не помешала Люку Скайуокеру наложить на себя руки? Ведь это же…
Бен умолк, не закончив. Ведь то, что произошло… это неправильно, неестественно, наконец, несправедливо!
Рей не сразу ответила. Да и что она могла сказать? Как объяснить этому глупышу, что Сила все равно забрала бы одного из них — и в этом так или иначе не может быть справедливости. В конце концов, она ведь пыталась, честно пыталась выяснить, что затеял мастер Люк! Она звала его, сидела под дверью. Но тот заперся в медотсеке вместе с телом племянника, не оставив ей ни единой возможности себя отговорить.
— Ты всерьез думаешь, что я могла бы встать между Люком Скайуокером и его решением? — спросила Рей, нахмурившись. — Подумай, Бен. Что мне было делать? Да и… стоило ли?
Стоило ли… Предположение, сделанное ею, было таким неожиданным, что юноша на мгновение позабыл, как дышать. До сих пор он не имел сомнений в том, что, выбирая между ним и Люком Скайуокером, сама Рей без раздумий отдала бы предпочтение тому, кого называла своим учителем.
— Твой дядя желал искупления, — пояснила девушка, — и он получил его. Мне кажется, лучшее, что ты можешь теперь сделать — это простить его и жить дальше. В конце концов, — с горечью прибавила она, — все ведь вышло так, как ты того хотел: Люк Скайуокер мертв, а ты жив.
— Я вовсе не этого хотел!
— Тогда чего?
Бен лишь покачал головой. Наверное, теперь он и сам не знал, действительно ли желал смерти своему дяде и учителю? Или стремился отыскать его совсем по другой, куда более глубинной причине?
Вторично шепнув ему: «Отдыхай», Рей покинула медицинский отсек, оставляя юношу один на один с его раздумьями.
***
«Твоя мать обязательно что-нибудь придумает. Она не оставит тебя…»
Эти слова, кажущиеся пророческими, наполняли собой полумрак ночи, которую Бен проводил без сна, разглядывая рисунок на противоположной иллюминатору стене, где тени изображали плавные линии и какие-то абстрактные фигуры. Он думал о матери, хотя, быть может, в душе и не хотел думать о ней.
Днем, когда Рей была рядом, все его сознание было заполнено только ею. Ее нежным и уверенным голосом, ее теплыми глазами. Ее очаровательной и почти воинствующей готовностью посвятить себя заботам о нем. Ох, эта опьяняющая близость, эта преданность, эта ласковая строгость, кажущаяся одновременно милой и раздражающей!.. Сила связала их души в одно, не спросив согласия ни у нее, ни у него. Но сейчас, хотя Бен и не показывал этого, он готов был благодарить вселенскую энергию за единственный, непредвиденный и такой драгоценный подарок, данный ему взамен стольких бед. Подарок тем более важный и дорогой, что он — ничтожный предатель, отвергнутый и Тьмой, и Светом — не заслужил ничего подобного.
Однако когда компанию ему составлял только Трипио, сидевший на кушетке поодаль и приглушенно бормотавший что-то, кажется, совершенно не задумываясь о том, слушает его «мастер Бен», или нет, — в эти наполненные покоем мгновения разум юноши неожиданно обратился к Лее Органе, которая теперь была далеко, но которая — он это чувствовал — отчаянно искала его и ждала, несмотря ни на что.
«Бен… малыш, где ты? Откройся, отзовись!..»
Она повторяла это заклинание — символ бессознательной надежды — каждую минуту с того самого дня, когда ее сын исчез.
Она и сейчас повторяет его, стоя возле иллюминатора. В своей просторной и пустой каюте на большом крейсере где-то на орбите газового гиганта, поверхность которого заливает апартаменты генерала слабым оранжевым светом.
Крохотная, одинокая, почти отчаявшаяся; но все такая же несгибаемая, как и прежде. Ее белый силуэт окружен слабым сверкающим ореолом. Бен чувствует щемящую, беспроглядную тоску, наполняющую ее сердце.
То и дело она потирает одна об другую свои маленькие ладони, как будто пытается согреть их, и, сосредоточенно прищуриваясь, вглядывается куда-то вдаль. Ее губы слегка шевелятся, беззвучно произнося слова, остающиеся неизменными день ото дня. Она бессознательно умоляет бездну космоса, чтобы та сжалилась и возвратила ей утерянное…