Сердце для стража
Шрифт:
— Поздравь меня, Нью.
— С чем?
— Второй корабль. Второй мой корабль. И тот, и другой на дне. Как ты думаешь, может, есть смысл сменить профессию капитана на что-нибудь другое? Например, стать дворником…
Глава 20
ЖЕНСКАЯ ИНТУИЦИЯ
Не было бури или даже самого захудалого шторма. Ну разве что волнение выше среднего, но все равно к серьезным его не отнести. Тем не менее из полусотни человек до суши добралось лишь тридцать пять.
Плавать никто не умел, приказ обзавестись индивидуальными спасательными
Как глупо…
Спасшийся народ выглядел потерянно. Стресс и все такое — неудивительно. И я знал, что надо как можно быстрее привести людей в чувство, а сделать это проще всего с помощью труда, пусть даже самого бессмысленного. И потому начал быстро озадачивать невольников ценными указаниями:
— Ты, ты и ты! Пройдитесь по берегу, вытащите из воды, все, что вынесло волнами. Ольб, ты, говорят, видишь как орел? Ну так сходи на тот бугор и посмотри с него, куда нас занесло. Только не задерживайся, быстрее возвращайся. Вы двое, к тем кустам и дальше. Зелень в той стороне сочнее — вдруг пресная вода найдется. А остальные не сидите на месте, надо натаскать дров и поставить навесы, а то небо пасмурное и может дождь пойти.
Озадачив всех без исключения, я теперь присматривал, чтобы никто не отлынивал. То есть осуществлял общее руководство. Занятие нехитрое. И заодно присматривался к поведению людей, выискивая опасно упавших духом. Но таковых не находил. Что меня до сих пор поражает в аборигенах — так это полное наплевательство на человеческую жизнь, пусть даже она своя. Нет, инстинкт самосохранения им не чужд, но к смерти они относятся примерно как к насморку.
Вы только представьте ситуацию у нас, на Земле: тонет корабль, треть пассажиров и команды при этом погибает. Что станет с остальными? Да они не один день будут пребывать под наблюдением врачей. Психологическая помощь, антистрессовые меры и все такое. Заставить их пойти на работу в этом состоянии не получится, да и никто не станет этого делать. Выжившие начнут давать пространные интервью, позже пойдут мемуары и многомиллионные иски к судовладельцу — ведь кто, как не он, обязан оплатить моральный ущерб.
Здесь и намека на такое нет. Попробуй местным расскажи про наши кризисные обычаи — меня бы попросту не поняли. Утонул корабль? Плохо. Куча народа вместе с ним утонула? Плохо. Сапоги тоже на дно ушли? Тоже плохо: почти новые были и не жали. Вот сейчас отдышусь, сплюну воду морскую, которой наглотался по уши, и пойду рубить жерди под навес, благо ножа своего не потерял. Как удачно получилось, что не потерял, ведь без него пришлось бы голыми руками деревца ломать.
Когда в бою погибла девушка, мне небезразличная, даже близкие мне люди недоумевали, не понимая, почему я так огорчен. Ведь надо радоваться разгрому демов, а не горевать по пустякам. Женщин всех возрастов и любого качества в Межгорье хватает, выбирай любую, а такая победа случилась впервые, и неизвестно, не станет ли единственной.
Нью, единственная, кого не озадачили работой, бесцельно шаталась по пляжу. Может, ракушки красивые хотела найти по своей привычке, или не знаю что. Хотелось думать, что к смерти она относится не так, как принято на родине, и сильно не приуныла, а то ведь ей здесь придется жить от стресса к стрессу.
Любят здесь люди умирать.
Насильственной смертью.
В итоге бродить в одиночестве ей надоело, и она темнее тучи вернулась ко мне и пожаловалась:
— Вся материя на корабле осталась. И нитки с иголками.
— Ты никак жалеешь, что в одном платье осталась?
— Я стерплю. Но у многих почти не осталось одежды, а ночью может быть холодно. Дан, как мы теперь доберемся до твоего Межгорья?
— Еще не знаю, но обязательно что-нибудь придумаю. Ты даже не представляешь, из каких мест мы до него добирались поначалу. И это тоже переживем.
Не знаю, куда бы нас дальше завела эта беседа, но ее прервали самым странным, я бы даже сказал, почти невообразимым способом.
Сперва раздался звук, от которого сердце мое замерло в радостном предчувствии. Я ведь уже почти не надеялся его услышать, приняв на веру предположение, что местное море прячет меня не хуже, чем стог иголку.
И тут на тебе…
Хлопанье крыльев. Обычный звук, который издает птица покрупнее скворца и поменьше вороны. Оборачиваясь, я начал растягивать рот в слюнявой улыбке идиота.
Зеленый. Сволочь пернатая, мой милый попугай, он наконец меня нашел. Теперь у нас все будет хорошо, потому как вслед за авиацией обязательно спешит кавалерия.
А затем на смену слюнявой улыбке идиота заявилась перекошенная челюсть племенного дегенерата.
Попугай здесь был. Именно такой, как я предполагал: больше скворца, но меньше вороны. Мало разбираясь в южных птицах, считаю (возможно, неверно) этот размер приличным. Характерно изогнутый клюв, нижняя половина которого столь подвижна, что превращает этот орган в инструмент, для которого доступны самые сложные работы вроде чистки перьев или борьбы со скорлупой орехов. Голые лапы с тонкими паучьими пальцами, способные удержать тело почти на любой поверхности. Еле заметный хохолок на прилизанной макушке. И глаза с хитринкой, выдающие нешуточный интеллект.
Вот только это был вовсе не Зеленый, на что указывало сразу несколько признаков.
Первым делом бросалось в глаза, что оперение у прилетевшей птицы радикально-белого цвета. Скорее даже перламутровое. И ни одного зеленого пятнышка, как у моего приятеля.
Мой птиц чистюля, а здесь заметно, что хвост грязноват. Вряд ли из-за неряшливости, просто им частенько приходится елозить по самым разным поверхностям, что не всегда можно поправить последующей чисткой, а на белом любая точечка хорошо заметна.
Еще этот попугай являлся самкой. Только не спрашивайте, как я это определил. Сразу понял, и точка. Может, вид у нее слишком гламурный, и неловкие попытки прикрыть от взглядов грязь на хвосте тоже в глаза бросались.
Но все это пустяки в сравнении с главным. Этот попугай… Попугайша… Самка, блин, женского пола, прилетев сюда, первым делом уселся на чужое плечо, напрочь игнорируя меня — стража!
— Ты не Зеленый… — пробормотал я, не замечая, что начал мыслить вслух.
Птица меня услышала и даже ответила. Томно закатила глаза, ахнула и хриплым голосом попыталась как можно сексуальнее выдать: