Сердце Дракона. Двадцатый том. Часть 2
Шрифт:
Над входом возвышался массивный балкон, с которого открывался вид на безмятежную ледяную пустошь. И с каждой стороны от своеобразного парапета в небо тянулись еще башни, украшенные такими же балконами. Как если бы архитектор пытался создать такое сооружение, с которого можно было бы обозревать всю пустошь и ни один лоскут ледяной глади не укрылся бы от защитников Твердыни.
Может из-за того, что Хаджар почти не понимал, что происходит, а может потому, что перед глазами все плыло, этот странный симбиоз камня, льда и редких красных всполохов факелов и огней, заставил его ощутить нечто приятное. Каким-то странным образом Твердыня не выглядела мрачной или тяжелой, а скорее внушала надежду. Не такую теплую и томную, к какой привыкли жители внешнего мира, а более суровую, но и в то же время — несгибаемую.
Как абсолютное осознание того факта, что даже в таких землях, где нет солнца и дождя, где земля вечно спит под слоем льда и снега, а весна отличается от разгара зимы лишь тем, насколько глубоко утопают ноги в ледяном настиле — человек тоже может жить. Жить и бороться.
И к когда последний луч заходящего солнца упал на ледяную вершину горы, то рассыпался калейдоскопом цветов, превратив крепость в сверкающий дворец посреди монохромной пустоши.
Но наваждение исчезло, а генерал снова погрузился в беспамятство.
Хаджар пришел в себя так же резко, как и потерял сознание. Лоскуты воспоминаний прошедших дней едва ли не мгновенно соткались в единый покров памяти. Если учесть то, сколько раз он видел, как солнце падало за линию горизонта, то в пути они провели не меньше полутора недель.
И, кажется, за это время успели дважды отразить нападение сыновей Феденрира. Благо Бадур, Равар и Шакх не потеряли боеспособности и смогли достойно встретить противника.
Что же до самого генерала, то он сейчас лежал на довольно аскетичной кровати, если так можно было назвать высеченный в скале выступ, устланный набитым шерстью тюком, заменявшим матрас.
Тело же укрывала старая, заплатанная циновка. В комнате или, вернее было бы сказать — в темной, освещаемой лишь несколькими свечами кельи, кроме него находился еще один человек.
Женщина. Старая и сморщенная. С горбом, выглядящим скорее второй головой, чем свидетельством о том, что даже самые могучие люди с годами склоняются перед властью времени. А в том, что она была могущественна — сомневаться не приходилось.
В глубоких глазах сияла не самая привычная Безымянному Миру сила. Не та, что годится повергать целые города и страны или одерживать победы в сокрушительных битвах.
Нет-нет.
Вряд ли эта старуха могла одержать победу даже с неприглядной серой мышкой, которая в данный момент скреблась где-то в дальнем углу. И все же в её глазах отражалось нечто такое, чего Хаджар уже давно не видел.
Это были не знания или мудрость, а нечто иное. Нечто, чему сложно подобрать слова, если не встречался с таким прежде. Что-то сродни пониманию. Глубинному, истинному. Такому, которого достаточно, чтобы… чтобы… Хаджар не знал, что именно достаточно этому “пониманию”.
— Меня зовут…
— Гвел, — перебил Хаджар и мысленно добавил, что вот уже второй раз за краткий срок он просыпается в обществе избитой жизнью старухи.
Наверное — не самое лучшее совпадение. И не хотелось бы, чтобы это превращалось в закономерность.
Старуха выгнула бровь, на которой осталось всего несколько прозрачных волосков и растянула тонкие, блеклые губы в улыбке, где обозначилось всего несколько кривых, желтых зубов. Но по странной причине зрелище не выглядело отталкивающим, а лишь вызывало уважение к тому безумно длинному жизненному пути, что она прошла.
— Вспомнил? — задала она внезапно странный вопрос.
Хаджар не сразу понял, о чем идет речь, после чего несколько заторможенно ответил.
— Дубрава говорила что-то о том, что старая Гвел поможет.
— Старая, — фыркнула женщина. — Кто из нас двоих еще старая… эта ведьма еще даст мне фору, пусть и выглядит лучше благодаря своей магии. Но я, если честно, слегка подустала от того, что мне каждый раз заново приходится укреплять тело и душу для владения словами и в этот раз решила немного отдохнуть от ворожбы.
Только теперь Хаджар заметил, что у старухи нет ни странных склянок, ни посоха, ни каких-либо других атрибутов уважающей себя колдуньи. Она скромно сидела на простом табурете, укутанная в теплые одежды. Её руки, сложенные друг на друга, тонкие и сморщенные, словно соломинки, перебирали легкую пряжу.
И только спустя несколько мгновений Хаджар понял, что именно он услышал.
— Каждый раз заново?
Гвел снова улыбнулась… вернее — насмехнулась.
— Когда-то давно я совершила грех, генерал, — произнесла она скрипучим голосом и Хаджар понял, что никакой мыши вовсе не было — это так звучали её сухие связки. — Помогла одному полукровке выжить и обрести могущество. И много… очень много людей из-за этого потеряли свой путь. Так что боги наказали меня самым страшным наказанием, которое только может снискать себе смертный.
Хаджар выжидательно замолчал.
Гвел какое-то время разглядывала его лицо, после чего улыбнулась уже в третий раз.
— Памятью, генерал, — прошептала она. — Боги наказали меня памятью, заставив каждый раз вспомнить все предыдущие перерождения.
Глава 1810
Хаджар знал о существовании цикла перерождений в Безымянном Мире. Более того — некоторые Бессмертные, знающие определенные техники или, может быть, нечто иное (учитывая, что Хаджар теперь знал о существовании не только Правил и Законов, но еще и силы Души, то кто знает, что за могущество держали в своих руках Бессмертные и Боги), использовали циклы перерождений в своих корыстных целях.
К примеру, застряв на определенной ступени развития, они добровольно уходили на круг перерождения, оставив после себя Наследие, спланировав все так, чтобы их перерождение это самое наследие обязательно отыскало.
Как именно это возможно спланировать? Ну, наверное, когда живешь многие эпохи, то имеешь время, возможности и ресурсы расставить фигуры на доске таким образом, чтобы все сошлось в нужной тебе точки и…
Хаджар схватился за голову. Она опять заболела. Так же, как и в тот раз, когда он пытался что-то вспомнить.