Сердце на двоих. Истинная друга
Шрифт:
Щеки горели. Обсуждать с мужчиной женское белье… Да еще и в присутствии посторонних: в глубине лавки я заметила силуэт ее владелицы, она с интересом косилась в нашу сторону.
— Ладно, Ондина. Подожди снаружи. Я сам выберу, — голос волка звучал непривычно хрипло.
С облегчением я юркнула на улицу, в шумный коридор между торговыми палатками.
* * *
Арквэн Белегор постучал в толстую металлическую дверь, но ответа не было, и тогда он вошел в комнату. Спальня его друга тонула в вязком свете масляных ламп. Он шел, и на стене, на голой каменной кладке, выросшей на месте оконного проема, вытягивалась его тень.
— Сверр? — позвал Арквэн и услышал шум за другой дверью, тонкой и деревянной: плеск воды, звон железного таза для умывания, тихую мужскую брань.
Принц уже собирался пойти на звук, но тут его внимание привлек сверток на застеленной кровати. В отрез из грубого льна было закручено что-то белое, кружевное. Не в силах противиться любопытству, Арквэн откинул край ткани.
Исподнее.
Пальцы пробежались по рюшам женской сорочки, подцепили белый чулок…
— Что ты здесь делаешь? — Сверр, вернувшийся в спальню, грубо выхватил из его рук находку и запихнул в шкаф.
— Зачем тебе это? — вскинул брови Арквэн.
— Носить буду, — огрызнулся друг и посмотрел волком, так, как никогда не смотрел. Всей кожей принц ощутил исходящие от него волны враждебности.
— Очень смешно.
— Ха-ха.
Они застыли друг напротив друга в звенящем, каком-то агрессивном молчании. Арквэн повел плечом, мечтая избавиться от напряжения между ними, вернуть былую легкость их детской дружбы.
— У тебя появилась женщина?
— Тебя это удивляет?
— Ты только вернулся.
Сверр глубоко вздохнул и рукой в перчатке потер гладко выбритые щеки. Под самым подбородком Арквэн заметил свежую царапину. Сколько он помнил своего друга, тот носил щетину или короткую бороду.
— И кто она? Та, ради которой ты так старательно прихорашиваешься? — с улыбкой, добрым, чуть насмешливым тоном спросил принц.
— Никого нет.
— Ну-ну, — он кивнул в сторону шкафа, куда Сверр затолкал сверток с женским бельем.
Его генерал закатил глаза.
— Чую запах ароматической воды, — улыбался Арквэн, подтрунивая над другом. — Что это? Дубовая кора? Луговые травы?
— Твое больное воображение, — насупился Сверр.
— И фамильный перстень надел.
— А что нельзя было?
Арквэн со смехом вскинул ладони вверх, как бы говоря: «Всё, сдаюсь, храни свои тайны», и тут же стал серьезным.
— Ты ведь собирался искать истинную? Раньше. До войны. Говорил, что у мужчин вашей расы одна любовь на всю жизнь. Даже хотел покинуть Энвед и вернуться на родину.
Генерал Канаган опустил взгляд и стиснул зубы так, что по бокам челюсти вздулись желваки.
— Посмотри на меня, — шепнул он глухо. — Мне бы не рехнуться от всего этого. Голову свою привести в порядок. И с этим как-нибудь разобрать. — Он взмахнул рукой в черной кожаной перчатке.
— Разберемся. Я думаю, — Арквэн запнулся, — думаю, что надо показать тебя сину Идраилю.
— Целителю?
В синих глазах плескался скепсис.
— Не просто целителю, а лучшему в Энведе. Может, это какая-то зараза. Что-то наподобие каменной хвори.
— Ты сам-то в это веришь? — с горечью хмыкнул друг.
Арквэн отвел глаза.
Когда за принцем закрылась дверь, Сверр немного постоял у порога, покачиваясь на каблуках туфель, затем вернулся в купальню. На тумбе рядом с железным тазом лежало острое лезвие со следами засохшей крови. Генерал неосознанно коснулся пореза под подбородком. По-хорошему надо было позвать цирюльника, но после плена Сверр вряд ли подпустил бы к себе мужика с ножом. С некоторых пор он чувствовал себя неуютно в присутствии посторонних, за исключением разве что…
В спальне Сверр открыл шкаф и вытащил наружу сверток из льна. Оборки женской сорочки казались сшитыми из крыльев стрекоз. К ним даже прикасаться было страшно — такими хрупкими они выглядели. Воображение разыгралось, нарисовало Ондину, облаченную в его подарок: пышные груди вздымаются при дыхании, под тонкой тканью угадываются розовые пятна сосков.
С пересохшим горлом Сверр прокрался в спальню служанки и, сгорая от предвкушения, разложил на ее узкой девичьей постели свои дары. Сверху на белое кружево опустилось ожерелье из сапфиров, идеально подходящее к светлой коже и огненным волосам Ондины. Сверр надеялся уже сегодня увидеть ее в этом украшении. Только в нем и белых чулках.
* * *
Выполнив поручение генерала, а оно было не таким уж и сложным — всего лишь отнести его испачканный камзол прачкам, я вернулась в свою комнату. Открыла дверь и ошарашенно замерла на пороге. Спальня моя не впечатляла размерами и с того места, где я стояла, просматривалась целиком. Взгляд упал на кровать, зацепившись за вещи, которых прежде в комнате не было.
Медленно, пока не зная, что и думать, я подошла к постели и коснулась белого шелка. Панталоны. Широкие, зауженные к низу, длиной где-то до колена и с кружевными оборками по краям. Помимо них, на кровати поверх одеяла аккуратно лежали белые чулки и нижняя сорочка с рукавами-фонариками. Эту сорочку из полупрозрачной ткани я узнала сразу. Именно ее я видела в лавке с женским исподнем, куда привел меня генерал, чтобы выбрать интимный наряд для своей любовницы.
Но что вещи, купленные для чужой избранницы, делали в моей комнате?
Я подняла с постели и поднесла к свету лампы ожерелье из серебра и каких-то синих камней. Или это было не серебро, а белое золото? Я не разбиралась в драгоценных металлах. С опаской, боясь сломать дорогую вещь, я опустила украшение на прикроватную тумбу и решила больше к нему не прикасаться от греха подальше. Испорчу — за всю жизнь не расплачусь.
Вместо ожерелья я взяла в руки ажурный чулок, искусно связанный из белой шелковой нити.
— Нравится? — раздалось от двери.
Я обернулась.