Сердце на двоих. Истинная друга
Шрифт:
Под этот животный крик, расталкивая визжащих женщин, Арквэн с лицом, перекошенным от паники, пробирался к Ондине.
— Целителя! — он рухнул перед ней на колени и зажал рану в груди.
В ладонь толчком ударила кровь. Она текла между пальцами, заливала белое платье, ее было пугающе много.
Так много крови!
— Ондина! — Сверр дернулся к любимой, но его повалили на пол. Руки скрутили за спиной. Один из эльфов коленом надавил ему между лопаток. — Ондина, я не хотел. Это не я.
Каким-то чудом ему удалось извернуться и освободить правую руку.
—
Зубами он содрал с кисти короткую перчатку и…
Арквэн ожидал увидеть знакомую черноту, разбитую ручейками лавы, но рука Сверра выглядела обычной. Ни острых когтей, ни зловещего темного оттенка кожи. Абсолютно нормальная человеческая рука.
Глядя на нее, Сверр ошеломленно застыл.
Арквэн снова позвал целителя.
— Поздно, — глухо шепнул мужчина, помогающий ему зажимать рану в груди Ондины.
Грудь под их руками больше не вздымалась от дыхания, глаза остекленели и незряче смотрели в потолок, из уголка рта на подбородок текла тонкая струйка крови.
Мужчина рядом убрал ладони от окровавленного платья невесты и тяжело вздохнул:
— Поздно звать целителя. Бедняжка мертва.
Глава 16
— Вам бы поесть, Ваше Высочество. Второй день во рту ни крошки, — не без опаски сина Ланда заглянула в комнату принца и опустила на стол поднос с ужином.
Ответом ей была тишина. В спальне царил полумрак, ни одна лампа не горела. Где-то в этих густых тенях прятался Его Высочество Арквэн Белегор — управляющая его не видела, но слышала в темноте тяжелое дыхание и чувствовала удушливый алкогольный дух. Вся комната пропахла хмельной настойкой горных троллей.
Горестно повздыхав и покачав головой, главная дворцовая экономка взялась за дверную ручку.
— Когда похороны? — вдруг раздался сдавленный голос, и напротив окна, в полосе лунного света, выросла тень.
— Утром, Ваше Высочество, — сглотнула сина Ланда, поежившись от охватившего ее жутковатого чувства. — Тело и душу усопшей готовят к встрече с богами.
Ничего не сказав, принц вернулся в свой темный угол. Теперь сина Ланда разглядела его укрытие. Принц сидел на полу, на узком клочке пространства между стеной и низкой софой с деревянной спинкой. Под окном экономка заметила шеренгу пустых бутылок.
* * *
В храме. Она в храме. Жрецы готовят ее к последнему путешествию. Завтра его любимая станет невестой Тияра, мрачного бога загробного царства.
Любимая.
Арквэн больше не мог врать самому себе. Стоило увидеть кровь на груди Ондины, почувствовать, как, теплая, она хлещет между его пальцами, и внутри что-то надломилось. Нет, сломалось. Так правильнее. После ее смерти принц чувствовал себя безнадежно сломанным, как тот стул, которым он в ярости запустил в стену и обломки которого сейчас беспорядочной грудой дерева валялись на полу. Арквэн тоже был разбит. Раздавлен. Размазан собственным горем. В поисках утешения он жадно присосался губами к горлышку бутылки.
Надо было сходить в храм. В последний раз взглянуть на свое рыжее наваждение, пока яркую красоту Ондины не пожрало пламя погребального костра.
Надо было навестить Сверра в темнице.
Арквэн не мог. Не находил в себе сил подняться на ноги.
Заснул он там же, в своем углу, как пес, свернувшись калачиком на голых холодных досках.
Утро не принесло облегчения, но в голове прояснилось. Руки дрожали после двух дней излишеств, желудок от голода сводило спазмами, длинные волосы свалялись в один огромный колтун. Помятый, несвежий, Арквэн остановился перед зеркалом, чтобы проверить свое саднящее горло. Сводящий с ума зуд утих, но теперь кожу на шее неприятно стягивало. Его как будто немного придушивало.
Принц расстегнул три верхние пуговицы рубашки, ожидая увидеть под кадыком свежие царапины от своих ногтей, но…
Шумно вздохнув, Арквэн рванул воротник в сторону. На горле тускло мерцали, переливаясь золотом, непонятные письмена. Точно такие же ожерельем украшали шею его лучшего друга.
Арквэн знал, что это. Метка истинности. Но как? Почему? У эльфов ведь нет избранниц.
Мгновенно протрезвев, Его Высочество вылетел за дверь.
Сверр сидел на полу темницы, подтянув колени к груди и опираясь спиной на голую каменную кладку. Смотреть на него через решетку камеры было странно. Лохматый, заросший, в грязной одежде и с опухшими веками, превратившими глаза в узкие щелки. Услышав шаги, друг даже не повернул голову в сторону Арквэна, вообще никак не отреагировал на его появление. Руки, которые он сложил на коленях, были в крови. Все костяшки сбиты. И на стене за решеткой кровь, словно всю ночь он остервенело молотил по кирпичам кулаками.
— Это ты виноват, — вдруг прохрипел Сверр, не глядя на принца. Арквэну пришлось напрячь слух, до того тихо он говорил, будто не только несколько часов подряд избивал стену своей клетки, но и орал в тишине подземелья до тех пор, пока окончательно не сорвал голос.
— И в чем же я виноват? — С удивлением принц понял, что не испытывает к сломленному узнику, к своему названому брату, ни капли жалости. Ни грамма! Ни чуточки. Совсем.
— Ты не дал мне уйти. — Сверр все-таки повернулся к нему и яростно сверкнул глазами из-под упавших на лоб грязных прядей. — Когда я убил целителя и хотел покинуть Энвед. Ты. Мне. Не. Дал. — Внезапно он вскочил на ноги и подлетел к решетке. Зло стиснул в кулаках ее железные прутья и приблизил страшное, перекошенное от бешенства лицо к лицу Арквэна. — Если бы я ушел тогда, Ондина осталась бы жива. Ненавижу тебя. И себя тоже.
Вместо ответа принц расстегнул воротник рубахи и показал другу светящийся узор на шее.
— Что это? Почему это на мне?
Сверр опустил взгляд на его горло и нахмурился.
— Что это? — повторил он его же вопрос.
— Ты мне скажи.
Несколько секунд над ними топором висело звенящее молчание. Трещал факел на стене коридора, где-то вдалеке гудел ветер, слышались шаги стражников и бренчание металлических доспехов.
— Метка истинности? — наконец нарушил тишину Арквэн. — Правильно? На мне метка истинности?