Сердце на двоих. Истинная друга
Шрифт:
Наконец туман рассеялся, и Арквэн с удивлением обнаружил, что стоит в пещере. Ее низкий свод нависал над ним неровными волнами гранита. Под ногами хрустели мелкие камни. У дальней от входа стены свернулась калачиком рыжеволосая девушка. Ондина спала и во сне выглядела до того хрупкой, что при взгляде на нее сердце пропускало удары. Под ладонью, усыпанной веснушками, мерцал прижатый к животу синий камень. Артефакт Ультуна.
Убей Красную ворону.
Спаси Энвед.
И снова перед внутренним взором качнулись метафорические весы.
Дети и женщины эльфийского королевства взывали к Арквэну, тянули к нему руки, моля своего принца о защите.
В углах пещеры оживали тени, стекали со стен и превращались в демонов с красными угольками вместо глаз. Они не могли навредить Арквэну, потому что были рождены его воображением, болезненными воспоминаниями, но стояли перед ним как живые и скалились. Открылся шлюз памяти, и голову наводнили жуткие образы из прошлого. Война. Смерть. Крики. Кровь. Не хотелось снова окунаться в этот кошмар. Во второй раз проходить через эту мясорубку.
Прямо сейчас Арквэн мог остановить нашествие демонов. Просто убить их предводителя.
Во сне. Как последний трус. Как отпетый мерзавец. Подло ударив беззащитного в спину.
Но если Красная ворона очнется, ему с ней не справиться.
С тихим шорохом клинок выехал из ножен.
Ондина спала, положив руку под голову.
Золотистые ресницы дрожали, отбрасывая на щеки длинные стрелки теней. Рыжие кудряшки разметались по серому камню. Из-за веснушек на носу его любимая казалась еще более юной и невинной.
Зло во плоти.
Ведьма, которая собирается впустить демонов в Энвед.
Сжимая нож, Арквэн медленно шагнул в глубь пещеры.
Призраки прошлого таращились на него из каждого угла: черная лапа с когтями насквозь пронзает грудную клетку Сверра; на лице оседают брызги его крови; на губах капельки влаги и вкус металла; корни мертвых дубов со свистом вспарывают воздух; тело его друга на земле, демоны окружают Сверра сворой голодных псов, и со стороны это выглядит как черная копошащаяся масса.
Убей Красную ворону. Избавь Энвед от угрозы.
В темноте блеснуло изогнутое лезвие.
Тень Арквэна накрыла свернувшуюся калачиком на полу Ондину.
Убей. Избавься. Это будет правильно. Это единственный выход.
«Спаси нас! Спаси! Спаси!»
Ты должен!
Он должен, но…
Ондина тихонько вздохнула во сне, и пальцы разжались, выпустив рукоять кинжала.
Одна чаша весов резко ушла вниз. Арквэн сделал выбор. Лезвие со звоном упало к его ногам, и этот звон разбудил Красную ворону.
— Я не верю, что ты зло, — шепнул принц проснувшейся Ондине, а та вдруг улыбнулась, тепло и нежно, а затем метнулась к нему и прижала пальцы к его вискам.
Мучительная волна боли судорогой прошла по всему телу, и перед распахнутыми глазами Арквэна возникла знакомая обстановка храма Великих. Того самого, где Сверр женился и во время свадебной церемонии пытался убить собственную невесту. Мрачное помещение — идеальный круг. Голая, бугристая кладка стен — тут и там наружу торчат отдельные камни. Сверху на пустые деревянные лавки льется свет луны — он проникает в храм сквозь кольцо маленьких квадратных окошек, обрамляющих свод.
Исчезла Ондина, держащая пальцы у его висков. Перед темной нишей с бронзовой статуей божества на коленях стояла женщина с белыми волосами до талии и исступленно молилась.
— О дух-заступник, приди, защити свой народ. Молю тебя! Энвед пал. Демоны в Верхнем городе. Уже проникли за крепостную стену. Ничто не спасет нас от истребления. Только ты. Молю. Мудрый Ультун, твое сердце в руках врагов. Милостивая Хтунам, леса вокруг Энведа горят. Добрая Ахрай, твои дети в опасности. О Великие, отправьте нам на помощь духа-заступника.
Свет луны не добирался до угла, где застыла на коленях эльфийка, но за ее плечом в глубоком арочном углублении в стене Арквэн каким-то чудом разглядел очертания распахнутых бронзовых крыльев. Этой статуи он не помнил, зато узнал расположение ниши. Восьмая. Та, что долгие годы была пустой.
Мрачную величественную тишину храма разбил звук шагов. Он приближался, становился громче. Грохот тяжелых сапог по камню, несущий угрозу. Эхо неотвратимой беды.
Понимая, что время на исходе, что, возможно, это последние минуты ее жизни, эльфийка на коленях перед статуей сжалась и принялась молиться еще усерднее. За дубовой дверью раздался шум битвы — лязг мячей, предсмертные хрипы, треск, с которым сталь встречалась с древом щитов.
— О дух-заступник, приди, защити свой народ.
И вот все стихло. Последняя преграда на пути врага пала, и ворота в храм содрогнулись. Плоская деревянная балка еще какое-то время удерживала створки закрытыми, но под градом мощных ударов трещала и выгибалась. Наконец двери распахнулись, с грохотом стукнувшись о стены.
Молившаяся эльфийка вскочила на ноги. Когда она обернулась к воинам, хлынувшим внутрь пустынного помещения, свет луны упал на ее лицо, и Арквэн дернулся.
Эти голубые глаза, эту скульптурную лепнину скул и подбородка он каждый день видел в отцовском кабинете, когда смотрел на огромный портрет над камином. Эти же очи ласково глядели на Арквэна с миниатюры, которую он любовно хранил в ящике своего рабочего стола.
Юльвенна.
Женщина, подарившая ему жизнь ценой собственной.
Его мать.
Он хотел броситься к ней, заслонить собой, защитить от мужчин, вторгшихся в храм, но не мог сдвинуться с места, его ноги приросли к полу, горло железным ошейником сковала немота.
Тем временем враги пробирались между лавками, окружали Юльвенну, и среди них не было ни одного демона. Ни одного существа с угольной черной кожей и кровавым огнем в глазах.
Эльфы. Святилище наполняли эльфы.
— Убирайтесь! — закричала Юльвенна, в отчаянии размахивая перед собой ножом. Ее голос дрожал. Рука, сжимавшая нож, тряслась. Прекрасные черты искажала паника.