Сердце на двоих. Истинная друга
Шрифт:
— Она не зло! Ондина добрая, благородная девушка. Ее сердце полно сочувствия. Она спасает раненых животных и…
— Любовь ослепляет.
— Нет. Ее прежнюю личность можно вернуть. Заставить ее вспомнить, какая она на самом деле.
Бледный, как смерть, навстречу им спешил советник короля Дарон Канаган.
— Пропал, — Его Светлость схватил чародейку за руки. Пальцы его тряслись, губы и подбородок дрожали, глаза лихорадочно блестели, широкие от ужаса. — Артефакт пропал из сокровищницы. Сердце Ультуна исчезло.
Первое, что
Арквэн вздрогнул и от возмущения набрал полную грудь воздуха. Бить женщину? Как можно!
Звук шлепка все стоял в ушах. Рука у владыки была тяжелая, и от удара голова сины Инграды дернулась. Схватившись за щеку, чародейка метнула в короля яростный взгляд, почти зарычала, но тут же одумалась и силой воли заставила себя успокоиться. Она опустила веки, но принц успел заметить обиду и бешенство в фиолетовых глазах.
— Ты заслужила! — прогремел правитель Энведа.
— Заслужила, — покорно согласилась чародейка, но при этом с такой силой сжала челюсти, что мышцы на ее лице напряглись.
Арквэн почему-то решил, что отец разгневан покушением на жизнь наследника, но нет, король был зол по другому поводу.
— Упустила! Все это время Красная ворона была у тебя под носом, и ты ее не заметила! Ты позволила ей забрать Сердце Ультуна.
— Ворона нас погубит, — дрожащим голосом прошептал Его Светлость Дарон Канаган. — Ее надо остановить. Надо вернуть артефакт.
— С вашего позволения, я знаю, как это сделать, и в который раз готова спасти свой народ, — в голосе эльфийки отчетливо сквозила обида. На бледной щеке наливался алый след от удара.
— Говори, — Миримон сложил могучие руки на груди.
Взгляд необычных фиолетовых глаз нашел принца.
— Его Высочество связан с новым воплощением Красной вороны зовом истинности. Я смогу провести его к ней по дороге сна, когда девчонка выбьется из сил и остановится отдохнуть. Путь за теневую грань неблизкий, Ворона ослаблена, она не сможет лететь долго. Пара часов — и усталость вынудит ее спуститься на землю. Когда она уснет, принц пройдет к ней тропами межреальности и…
В руки Арквэна легли кожаные ножны. Сина Инграда потянула за рукоятку из рога, и в свете масляных ламп сверкнула острая сталь.
— Нет, — замотал головой Арквэн. — Нет, нет. Есть другой выход!
— Кто тебе дороже, — взревел отец, — сиськи какой-то бабы или твой народ?
— Ондина — моя истинная.
— Не твоя, — возразил король, — а Канагана. Настоящий правитель всегда готов пожертвовать личным счастьем ради общего блага.
— Столько детей в Энведе, столько беззащитных женщин, — взывала к его совести чародейка. — Кто их защитит? Кто спасет?
— Принесешь их в жертву своему эгоизму? — подхватил владыка. — Пусть их убьют, пусть их пожрут демоны, зато ты пристроишь свой стручок в желанную норку?
— Отец!
Арквэн поморщился. Пошлость и вульгарность он не выносил на дух.
— Сделайте это, — сина Инграда вернула клинок в ножны и прижала те к груди принца. — Умоляю, выполните свой долг. Избавьтесь от угрозы.
— Убей Красную ворону! — приказал отец.
Арквэн почувствовал себя загнанным в угол.
Следующие пять часов никто не покидал королевский кабинет. Все ждали. Через связь принца с Ондиной чародейка следила за ее состоянием.
За окнами сгущались черные тучи. Ветер изменил направление и пригнал с моря грозу. На каменный подоконник упали первые капли воды.
— Она устала, — выдохнула в тишине сина Инграда. Ее пальцы лежали на горле Арквэна, прямо на горящих узорах метки. — Скоро выдохнется, да и дождь начинается. Хочешь не хочешь, придется искать убежище. Чувствую ее желание устроиться на ночлег. Приготовьтесь, Ваше Высочество. Не за горами ваш выход.
Пальцы Арквэна сжались вокруг ненавистных ножен.
Он сидел как на иголках и ощущал в душе звенящую пустоту. Его выпотрошили, словно пойманного в лесу зайца. Вскрыли и освежевали. Ничего не осталось, кроме боли. Разум его корчился в агонии.
Убить любимую.
Вырвать из груди собственное сердце.
Пожертвовать одной жизнью, чтобы спасти многие.
Нет, не одной. Тремя. Потому что со смертью Ондины их со Сверром жизни оборвутся тоже. Арквэн уже чувствовал себя мертвым.
Перед внутренним взором возникли качающиеся весы. Выбор без выбора, потому что любой плох, невыносим, чудовищен.
Этим ножом он не Красную ворону убьет, а себя в грудь ударит. Насмерть. В самое сердце.
Сверр его не простит.
Он сам не простит себя.
— Она заснула, — встрепенулась сина Инграда, и тяжесть принятого решения придавила Арквэна гранитной плитой.
Он не хотел, не мог, но был должен.
Нельзя, чтобы в Энвед хлынула орда голодных демонов.
— Пора.
Разбитый Арквэн поднялся на ноги. В дождливых сумерках чародейка кружила рядом, плетя свое колдовство. Принц судорожно сжимал в руке кинжал. Комната постепенно расплывалась перед глазами, воздух густел, шум дождя усиливался. В какой-то момент Арквэн отчетливо ощутил холодный, пронизывающий порыв ветра, будто вдруг оказался на улице, посреди открытого пространства, на пути сквозняков.
— Ступай тропами сновидений, — эхом раздавался в голове женский голос. Тихий и вкрадчивый, он доносился издалека, словно из другого мира. — Следуй за нитью истинной связи.
Вокруг колыхались призрачные серые ленты, клубился дым, наползал туман. Привычная обстановка отцовского кабинета исчезла. Шкафы с книгами, массивный дубовый стол, кушетки из зеленого бархата — все растаяло в сизой пелене.
Арквэн больше не слышал голос чародейки. В ушах ревел ветер, грохотал дождь. Кожу на лице жалили ледяные брызги. От промозглого холода захотелось закутаться в плащ, но плаща не было.