Сердце волка
Шрифт:
— Проблема не в этом, — произнес Роберт.
Он наклонился влево и, кряхтя, высунулся в окно, чтобы вставить чип-карту в автомат.
Штефан мимоходом заметил, что у Роберта не было маленького бумажного талона, который выдавали на въезде простым смертным. И только тут ему пришло в голову, что его шурин припарковывал свою машину в том месте подземного гаража, которое предназначалось для врачей и обслуживающего персонала больницы.
Роберт снова откинулся на сиденье и начал нетерпеливо тарабанить кончиками пальцев по рулю, ожидая, когда же наконец поднимется черно-желтый шлагбаум.
— Она не создаст нам никаких трудностей, — продолжал он. — Поверь мне, я знаю, как обращаться с подобными людьми. Я уже поговорил кое с кем по телефону и, как только вернусь из Цюриха, улажу все остальное.
— А с чего ты решил, что она намеревается создать нам трудности? — спросил Штефан. — Я имею в виду… еще до того, как ты устроил ей это небольшое представление.
Роберт проигнорировал выпад Штефана и, дождавшись открытия шлагбаума, надавил на педаль газа так, что машина резко рванулась вперед. Штефана откинуло на спинку сиденья. Он подумал, что все-таки у Роберта Ридберга было две или три черты, которые не увязывались с его имиджем преуспевающего бизнесмена и заботливого опекуна своей сестры, который он так тщательно пытался поддерживать. Одна из этих черт заключалась в том, что, по крайней мере в глазах Штефана, Роберт был уж слишком бесшабашным водителем. За пятнадцать лет, что они друг друга знали, Роберт заездил до полного износа несколько автомобилей и лишь благодаря счастливой случайности не покалечился в какой-нибудь аварии. Да и водительских прав его до сих пор еще не лишили, наверное, только потому, что у него были хорошие связи.
Когда они выехали из тускло освещенного неоновыми лампами гаража на яркий солнечный свет, Штефан невольно сощурил глаза. От такого резкого перехода он секунды две или три почти ничего не видел. То же самое, по-видимому, произошло и с Робертом, однако это не помешало ему еще больше надавить на педаль газа и, взвизгнув шинами по асфальту, вырулить на улицу.
— Эта Хальберштейн была сейчас гораздо менее категоричной, чем сегодня утром, — сказал Роберт через несколько секунд.
— Так ты все-таки был там сегодня утром? — спросил Штефан.
Роберт покачал головой и ответил:
— Нет. Но Ребекка мне все рассказала. Когда эта женщина приходила сегодня утром, она, по-видимому, считала само собой разумеющимся, что девочка будет помещена в приют, как только ее выпишут из больницы. А вы ведь с Бекки уже не раз бурно обсуждали вопрос удочерения ребенка.
Штефан с удивлением посмотрел на своего шурина.
— А ты откуда знаешь, что мы обсуждали, а что нет?
— Ребекка рассказала, — ответил Роберт. Он покосился на Штефана. — А ты об этом не знал?
— Нет, — проговорил Штефан.
— Ну это вопрос взаимоотношений внутри семьи, — заметил Роберт. — Мне вы тоже не всегда все рассказываете. — Он покачал головой. — Знаешь, Штефан, если бы ты не был моим любимым зятем, то я бы сейчас на тебя очень злился. Вы ведь поначалу понарассказывали мне столько всяких небылиц.
— Я у тебя единственныйзять, — поправил его Штефан. — И что же тебе рассказала Ребекка?
— Правду, — ответил Роберт. — По крайней мере, надеюсь, что на этот раз это была правда. Вы ведь ни в какой машине не застревали, и никакие бродячие собаки вас не кусали.
Штефан некоторое время молчал. Это была, в общем-то, та версия, которой они после своего возвращения из Боснии пичкали и Роберта, и всех других своих родственников и знакомых. Хотя и не особенно замысловатое, но вполне правдоподобное объяснение их ранений и вообще того состояния, в каком они пребывали после возвращения. Конечно, не все из рассказанного ими было принято за чистую монету. Поползли различные слухи и предположения, и некоторые из сообщений, которые он ежедневно прослушивал по своему автоответчику, свидетельствовали о том, что какие-то из этих предположений были недалеки от истины.
Тем не менее Штефан был слегка шокирован. Он спрашивал себя, что из произошедшего с ними в действительности Ребекка могла рассказать своему брату и зачем она это сделала. Она ведь вполне уяснила предупреждение Висслера, да и вообще к таким вещам обычно она относилась намного серьезнее, чем Штефан.
— Пока ты размышляешь над тем, какие мне задать вопросы, чтобы выяснить, что же я на самом деле знаю, — насмешливо сказал Роберт, — позволь тебе сообщить, что я уже навел кое-какие справки о Висслере. А еще о Баркове и его головорезах.
«Да-а, многовато он уже знает, — мрачно подумал Штефан. — Похоже, Ребекка действительно рассказала ему все».
— Ну и? — спросил Штефан. Голос его внезапно осип. — Что тебе удалось выяснить?
Вместо ответа Роберт сам задал вопрос:
— А чья это была идея — взять интервью у предводителя наемников? Твоя?
Штефан покачал головой.
— Ребекки.
— И ты не мог отговорить ее от подобного безумия?
— Еще не родился человек, который смог бы отговорить Ребекку от того, что вдруг взбрело ей в голову, — возразил Штефан. — К тому же все было не так уж плохо, как ты думаешь: Барков сам нуждался в подобном интервью.
— И кто это сказал? — поинтересовался Роберт. — Уайт?
— Уайт? — переспросил Штефан.
— Это настоящая фамилия Висслера, — ответил Роберт. — Как я тебе уже сообщил, я навел кое-какие справки.
— Оригинальный псевдоним, — пробормотал Штефан. — Однако ты прав: он был контактным лицом.
— И наверное, он к вам первый обратился? — предположил Роберт.
— Я думал, что ты знаешь уже все, — раздраженно сказал Штефан.
Роберт проигнорировал эту реплику. Он неодобрительно сморщился, но его следующие слова явно не были ответом на выпад Штефана.
— Ребекка когда-нибудь свернет себе шею из-за одной из своих безумных авантюр. Тебе необходимо получше за ней присматривать.
— А зачем? — возразил Штефан. — Для этой цели у нее есть ты.
На этот раз Роберт не выдержал. Он повернул голову и пристально смотрел на Штефана секунд пять. Затем он снова перевел взгляд на дорогу.
— Ты злишься из-за того, что она обратилась за помощью ко мне, а не к тебе, — произнес он. — Но ты прекрасно знаешь, что я в этом не виноват. Вы уже две недели как вернулись, однако еще ни разу серьезно не говорили о Еве, ведь так?