Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал
Шрифт:
— Увы, — подтвердил Валмон, — нынешние времена не располагают к длительным застольям, но я на всякий случай привез с собой сыры, колбасы и приправы, которые несколько выправят положение.
— Я привез вино, — подал голос незнакомый дед или даже прадед, — лучшее вино Старой Эпинэ… Мы поднимем бокалы за сыновей нашей прекрасной хозяйки. За истинных сыновей Талига! За его маршалов!
Глава 2
Урготелла
400 год К.С. 6-й день Весенних Скал
«Скверный
— За Межевыми островами не забывают ничего. — Фома изо всех сил пытался казаться спокойным. Герцог знал очень много и почти обо всем, но родичей-шадов все же не имел. Эмиль Савиньяк ущипнул гроздь синего винограда, подбирая слова. Он учился разговаривать с хитрецами, хотя разбить парочку капрасов было б и легче, и веселее, чем сидеть с Фомой и думать о политике. Обычно ургот чего-то хотел, а талигоец пытался понять, с чем лучше не соглашаться, но сегодняшние новости были понятней Савиньяку.
— На этот раз павлину хвостом не отделаться, — заверил маршал. — Если не ошибаюсь, «три звезды становятся одной», только вознамерившись кого-нибудь сжечь. Дотла.
Глаза Фомы расширились. Для него мориски все еще оставались источником товаров, а не войн. Маршал выждал еще пару мгновений и протянул союзнику исписанный острыми буквами лист, на который тот с вожделением поглядывал. Эмиль ничем не рисковал — морисская вежливость требовала посылать одинаковые письма всем, кто почитался союзником. То, что предназначалось друзьям, передавалось на словах проверенными гонцами. Рокэ в Фельпе три вечера кряду болтал о привычках и обычаях своей багряноземельской родни. Между делом, под вино, поддразнивая любопытного Герарда. Рассказ пришелся кстати, как и визит шадов. Кстати приходилось почти все, что Рокэ когда-либо делал. Почти, потому что Ворон сложил крылья именно тогда, когда мир полетел в Закат.
— В любом случае, уладить дело с Бордоном теперь будет гораздо проще, — подал голос Фома. Герцог уже приходил в себя, хотя мощь вступивших в игру союзников его немало озадачила. Зато ургот окончательно уверился, что выбрал нужную сторону, и на переговоры со «скверными» странами теперь не пойдет. Даже за очень большие деньги.
— Мне бы хотелось услышать о подробностях набега. — Дипломатом маршал Эмиль был отвратительным, но за зиму кое-что все же усвоил.
— Мы выслушаем гонца сейчас и вместе, — качнул паричком Фома, — я не счел возможным расспрашивать его до вашего прихода. Гонца зовут Дерра-Пьяве. Он моряк. Это имя вам что-нибудь говорит?
— Говорит, — подтвердил Савиньяк, вспомнив совет Шантэри: отвечай односложно, когда собеседник набивается на подробности, но говори о погоде и здоровье, когда ему требуется «да» или «нет».
— Вы давно знаете этого капитана? — не отставал Фома.
— С прошлой
Барсовы Врата почитались неприступными, а разбить взбрыкнувших Борнов смог бы даже Манрик, только из Сагранны вернулись все. Это отец не пережил встречи со старым другом. Выстрел Борна убил радость матери и их с Ли юность… Брат ненавидит до сих пор и правильно делает.
— Дерра-Пьяве — надежный человек? — тоном опытного барышника осведомился Фома.
— Капитан всецело предан Алве, — откликнулся Эмиль, с трудом удержавшись от заверений в том, что фельпец особенно хорош в галопе.
Хозяин Ургота дважды тронул колокольчик.
— Не думаю, что нам понадобятся лишние уши, — доверительно произнес он. Эмиль улыбнулся. Возможно, это вышло многозначительно, но маршалу просто стало весело. Из-за Шантэри. Утром старик заметил, что обойти вниманием Савиньяка Фома не может, но больше он не позовет никого. Даже Елену, хотя наследнице и разрешалось время от времени подслушивать государственные тайны.
Через пять минут маршалу стало не до улыбок, потому что вошел Дерра-Пьяве. Нет, капитан не подрос, не окривел и даже не похудел, но прежний лихой коротышка исчез.
— Садитесь, мой друг, — мягко предложил Фома, но фельпец смотрел на талигойца, и Эмиль кивнул, превращая просьбу в приказ. Дерра-Пьяве уселся в коричневое кресло. Блеснула вороненая сталь. Таких пистолетов у капитана раньше не было.
— Вы были свидетелем штурма? — начал Фома. Капитан кивнул, глядя на свои сапоги. Он не хотел говорить, но желания — это для дам, а не для военных.
— Как удалось в два дня взять такой большой город? — Никаких узоров и украшений, безупречные очертания… Не Дриксен, не Гайифа и тем более не Рафиано. Пистолеты морисские и, безусловно, отменные, иначе Дерра-Пьяве не предпочел бы их прежним — помнится, очень неплохим.
— Да, мой друг, — подался вперед Фома, — как вышло, что Агарис пал столь стремительно?
— По тунцу акула была, вот и съела. — Дерра-Пьяве все еще смотрел на сапоги. — Принц Тергэллах привел полсотни линеалов и десятков шесть больших торговцев. С солдатами. Ватрахос покойный такой силище на ползуба был бы, но морискам показалось мало. Созвали чуть ли не всех морских шадов с их головорезами, а корсары сами сбежались. Сотни три с гаком, хотя большинство — мелочь. Осадка, как у утки, но для десанта — в самый раз. Они и начали…
— Вы знали нападавших? — Военные подробности Фому вряд ли волновали, но герцогу хотелось прийти в себя. Эмилю тоже.
— Кое-кого, — кивнул моряк. — Больше слышал. Про Зубана и Крысьего Пасынка по всему морю болтают… Правильно болтают, как оказалось. Но много было из этих, из восточных. С ними мы дела не имели. И опять правильно — от таких лучше подальше!
— Прибрежные пираты? — удивился Савиньяк. — Никогда не считал их опасными… для крупной дичи.
— Были и береговые, и те, что у Межевых орудуют. Только не стаей город брали, а армией. Дисциплину это сборище очень даже соблюдало. Конечно, опыт в открытую лезть у них небогатый, но приказы выполняли исправно. С кузеном Монсеньора не забалуешь, даже заявись он с одной галерой, а тут — флот! Мы такого в Померанцевом не видали еще, разве что на Марикьяре… Я в линеалах мало понимаю, но хороши зверюги!