Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть первая
Шрифт:
– Нужны специи, – умеряла ложный восторг гоганни, – и то, чем отбить неприятный запах. Если нич… Принесите мне зеленых яблок!
Яблоки принесли, и второй раз она запекла уже трех уток почти достойно. Мэллит была собой довольна, однако ее смущали восхищенные взгляды.
– Я не умею печь пироги, – сказала гоганни, чтобы прервать похвалы. – Я многого не умею и ничего не знаю о лесных грибах. Научите меня.
Ей обещали, и в голосах обещавших была радость. Нареченная Юлианой спала, проведав ее, девушка вновь спустилась в служебные комнаты. В этот день она узнала многое и почти забыла о первородной Ирэне и ее садах. Пришло время ужина для старших слуг, и Мэллит пригласили за стол; девушка не чувствовала голода, но ела со всеми рагу и пила вино. Вкус его был странен, однако сидящие рядом объяснили, что напиток порожден рябиной – деревом с белыми цветами и красными, отвращающими зло ягодами. Мэллит кивала и улыбалась – ей нравилось сидеть у огня, слушая, о чем говорят старшие. Уходить не хотелось, звонок молчал, а рядом приятные люди судачили о дожде, о войне, о хозяйке…
– Она любит цветы, – поддержала разговор Мэллит, – она присылает их нам. Такие красивые.
– Она только их и любит, – сказала высокая и прямая, с толстой косой вокруг головы.
– Эмилия! – одернула старшая над женщинами. – Думай, что несешь!
– Да я не в укор. – Эмилия смотрела на Мэллит, будто желая сказать больше, чем могла. – Такой доли злому врагу не пожелаешь, только вдовой ей лучше. Она ведь замуж как в Багерлее шла, уж я-то знаю, на моих глазах слаживали.
– Знаешь, так молчи! – оборвала старшая. – Долг свой госпожа справляет – дай Создатель каждому, а что невеселая, так не всем козами скакать.
– А… – начала Мэллит и все повернулись к ней. – Госпожа графиня сказала, что ваш хозяин утонул. Он упал в воду?
– Может, и упал… – начала Эмилия, поймала очередной недовольный взгляд и забила себе рот сладким пирогом.
– Хозяин решили пойти гулять и никому не сказали, – объяснил дородный и важный. – Они не любили быть слабыми, и заботу лишнюю не любили, а хозяйка… Она слушала не мужа, а лекаря. Правильно слушала, кто бы спорил, только кому понравится, что тебя за ручку водят, будто трехлетку какого?
– Деток у них не было, вот что, – вмешалась красивая и румяная. – Как детки пойдут, не до мужа станет.
– Ты это Свену своему скажи!
– Зачем говорить, он и так знает.
– Ну и дура! Муж, он всегда найдет, кто ему… пятки почешет. Жена не захочет, так свет велик.
– Ну, разболтались! – Еще один, когда-то рыжий, а теперь седой подлил Мэллит вина. – Это при барышне-то! Вы их, сударыня, не слушайте. Юбки длинные, языки тоже, а в головенках, прошу простить, небогато.
– Это у…
– Тпру, болтушки! Я госпожу Ирэну с рождения знаю, только и расставались, когда в Борн на год отъезжали. Неласковая она, что да, то да, но себя не уронит. Нет, не уронит… Господин ваш знал, чего хотел. Три года вокруг ходил, ну и выходил.
– А уж приданое! – засмеялся кто-то возле печки. – И Заката никакого с таким приданым не нужно!
– Тпру, вам сказано! – повысил голос дородный. – Барышня про графа спрашивали. Погулять они вышли, в нижний сад. Дурное это место, я так скажу, и всегда дурным было. Лучше б его за стенами оставили, да заблажилось, вишь, игрушку там устроить. Каприз, чтобы всё как на югах. Ну и сделали. Путаницу водяную, а в середке, где прежде заклятый колодец был, – пруд. Никто туда, барышня, не ходит, ну и вы не ходите.
Мэллит кивнула. Она уже видела то, что скрывали от гостей, видела и слышала.
– Господина в канале нашли. – Старшая поджала губы, как поджимала их мудрая Ракелли, говоря о том, что ей не нравилось. – То ли сомлел, то ли поскользнулся. Глубоко там, дно скользкое, здоровый – и тот сам не вылезет. Позапрошлой осенью Анни вот утянуло… А место в самом деле худое, нечего было расковыривать, тут Губерт правильно говорит.
– Нечего, – шепотом повторила Эмилия. – Нечего…
2
Если женщина принимается сводничать хотя бы в мыслях, значит, она преисполнена доброжелательства. Графиня Савиньяк успела примерить вдове дурака Арамоны с пяток отличных женихов, толком не подошел ни один, но само занятие было приятным, как и неспешные, скрашивающие ожидание разговоры. Луиза вышивала, с детства не терпевшая рукоделия Арлетта, прихлебывая остывающий шадди, расспрашивала про выходцев, и тут явился живехонький адъютант. Регент извинялся и очень просил прийти, причем срочно.
– Обидно, если капитан Гастаки заглянет именно сейчас, – посетовала графиня.
Капитанша пообещала задержать покойницу, буде та появится, и принялась вдевать в иголку нитку. Стань фок Варзов помладше и поздоровей, такие волосы и такая невозмутимость могли бы его увлечь, только дело вряд ли сладилось бы. Уж больно упорно вдовица именует Росио «герцогом Алва», это явно неспроста, особенно на фоне просто Манриков, просто Колиньяров и просто бедняги Фердинанда с просто регентом.
Странности титулования роднили скромную капитаншу с принцессами Оллар – Георгия и Карла в ранней юности вздыхали по маркизу Эр-При. Сестры старались не показывать виду, но королева все равно заметила, а черноокий Морис заметил Жозину Ариго. При дворе шептались, что ее величество недовольна, однако маркиз как-то умудрился добиться отцовского благословения, зато потом не перечил батюшке ни в чем. Арно было проще: он уже стал главой семьи и никого не спрашивал, если кто и колебался, то Рафиано. Слишком рано, слишком стремительно, слишком близко к соберано Алваро…
К регенту преисполнившаяся воспоминаний графиня вошла, предполагая что угодно, но не встречу с весьма привлекательным молодым человеком. Окажись парень постарше, впору было б заподозрить… красивое.
– Сударыня, – представил регент, – перед вами Руперт, граф фок Фельсенбург. В будущем он обещает стать одноименным герцогом. Если его предварительно не зарежут.
– Очень приятно. – Племянницу Готфрида соберано Алваро столь близко, гм, знать не мог. – Я о вас слышала.
– Я имею честь быть знакомым с вашим сыном.
– Старшим или младшим? – Рудольфу нужно что-то проверить, но почему ночью?
– Я был секундантом виконта Сэ во время его дуэли с герцогом Приддом. – Как и положено знатному «гусаку», на талиг парень изъяснялся безупречно. Талигойский молодняк подобного усердия в изучении вражеских языков не проявлял. – Мы с виконтом… сошлись в оценке старых и новых поэтов.
– Не сказала бы, что упомянутый вами поединок моего сына украшает, – с сомнением произнесла Арлетта, – но поэтический вкус у Арно есть. Кстати, они с Приддом помирились, перед крупными сражениями подобное случается.