Сердцу не прикажешь

Картленд Барбара

Малколм чувствовал себя непринужденно и, похоже, был даже счастлив. Возвращаясь домой, он попробовал подвести итог прошедшего дня и сделать кое-какие выводы.

Он начнет все сначала, сказал он себе.

Джасмин Френч была права, в его прошлом — одни неудачи. Он должен все это позабыть, оставить позади, ведь назвал же его адвокат молодым человеком.

Он мысленно обдумывал, что сказать Марсии. Это будет непросто, хотя Малколм не думал, что возникнут особые трудности.

В конце концов, она его

жена, ведь он женился на ней. Разумеется, он даст ей еще какое-то время, им надо получше узнать друг друга.

Потом наконец они станут мужем и женой, и с этим абсурдным фиктивным браком, на который оба они так легкомысленно согласились, будет покончено.

Их дети станут жить и воспитываться в Грейлинге в лучших фамильных традициях.

Будущее своих сыновей он определит сам, и его планы в отношении его наследников будут куда более честолюбивы, чем те, которые он когда-то строил для себя.

Впервые Малколм почувствовал, какое огромное место в мыслях мужчины может занять мечта о ребенке, если нужен наследник.

Ради своих детей он готов занять подобающее ему место в жизни графства. Этим он доставит удовольствие Джеральду, подумал Малколм с улыбкой.

Он прекратит отказываться от приглашений и сам будет принимать гостей в своем доме, разумеется, без излишних затрат. Они с Марсией станут общаться с таким кругом людей, которые могут быть полезными в будущем для их детей. Он вспомнил свое детство.

Малколм настолько углубился в мысли, что чуть не проехал свою станцию.

Быстро схватив пальто, шляпу и вечерний выпуск газеты, он вышел на платформу. Начальник станции коснулся фуражки, приветствуя Малколма, а тот остановился и заговорил с ним.

Это было всего несколько фраз: о погоде и летнем расписании поездов, но у Малколма было такое чувство, что рухнул еще один барьер.

«Я стараюсь! — ликуя, говорил он себе. — Я стараюсь».

Машину он оставил на площади перед вокзалом, когда они с Джасмин Френч приехали к утреннему поезду на Лондон.

Малколм завел ее, развернулся и выехал на шоссе.

В багровом зареве заката садилось солнце, предвещая назавтра хорошую погоду. Птицы, шумя крыльями, устраивались на ночлег в своих гнездах.

Его снова окружили знакомые запахи и звуки, когда он въехал в ворота поместья — с озера доносился плеск играющей форели, пахло свежим сеном и розами из сада.

Поставив машину в гараж, он вошел в дом через боковую дверь. Обычно он тут же направлялся в библиотеку, но сегодня он прошел в большой холл, где в погожие дни, когда вечерело, любила сидеть Марсия.

Он гадал, что она делала сегодня и не будет ли скучать теперь, когда ее приятельница уехала. Внезапно он почувствовал что-то похожее на нежность, думая о Марсии.

Она, конечно, поймет все, что он собирается сказать ей, и даже поможет

ему в этом, он был уверен. И все же ему хотелось увидеть ее прежде, чем она его заметит.

Малколм поймал себя на том, что раньше постоянно избегал смотреть на Марсию.

Теперь же он хотел полюбоваться красотой женщины, которая станет его настоящей женой и матерью его детей.

Войдя в двери холла, он тут же свернул к лестнице в углу и стал подниматься по дубовым ступеням, отполированным ногами многих поколений Грейлингов. Он направился на «галерею менестрелей», балкону из резного дуба в южном углу холла.

Малколм подумал о том, что скоро, как только у них появится возможность, на балконе заиграет оркестр, а внизу будут танцевать.

Достигнув площадки, он осторожно потянул на себя массивную дубовую дверь и посмотрел вниз, в большой холл, потолок которого упирался в крышу, а стены были увешаны гобеленами и оленьими рогами.

В дальнем углу у накрытого чайного столика он увидел Марсию, но она была не одна. С нею был Джеральд, и они беседовали. О чем, Малколму с балкона не было слышно.

А потом он увидел, как Джеральд, склонившись над Марсией, обнял ее за плечи.

Резким движением Малколм повернулся, толчком открыл дверь на лестницу и, выйдя, с силой захлопнул ее, не заботясь о том, что наделал столько шума.

Не видя, куда ступает, он поскользнулся на вощеных ступенях лестницы и, не удержавшись, рухнул.

Пытаясь остановить свое стремительное падение вниз, он хотел ухватиться за перила... но продолжал падать... и наконец услышал собственный крик...

Острая боль от удара о каменный пол холла была последним, что он помнил.

* * *

— Небольшое сотрясение мозга и перелом лодыжки, — успокаивал Марсию доктор. — Сотрясение пройдет через сорок восемь часов при условии постельного режима, а вот перелом потребует нескольких недель покоя. У вашего мужа небольшое нервное потрясение. Он крупный мужчина, у таких не бывает легких падений, что поделаешь, возраст.

Глаза старого врача лукаво блеснули, когда он неуклюже усаживался в свою старую разбитую машину. На прощание он махнул Марсии рукой.

Марсия медленно возвращалась в дом. Ее не столько обеспокоило здоровье Малколма, сколько его душевное состояние.

Что он делал на балконе? Странно, почему он там оказался?

Малколм никогда не изменял своей привычке и, возвращаясь в дом, первым делом заходил в библиотеку. Там его ждали письма, разные сообщения, поступившие за день, и ежедневные докладные Джеральда, написанные аккуратным почерком.

Обычно Марсия не видела мужа до ужина.

Поскольку время чая он обычно пропускал, Барнет приносил ему в библиотеку виски с содовой или стаканчик хереса.