Серебряная воительница
Шрифт:
— Неплохо, — ответил Квинн и начал есть. — А где Модести?
— В Париже. Улетела восьмичасовым рейсом. Сказала, чтобы вам дали выспаться.
— Я выспался. А вы где ночевали?
— Здесь. У меня тут своя комната.
— Ясно. Впрочем, ничего мне не ясно. Но не в этом дело. А почему она так внезапно понеслась в Париж?
— Увидеть знакомого. Хочет узнать о тех троих, что пытались напасть на вас.
— На меня?
— Вот именно.
— А зачем ей это?
— Все скажет Модести. Ей хочется кое-что у вас узнать.
Квинн почувствовал приступ ярости. Бог знает, что она там надеялась услышать от него, но неужели прошлая ночь — исключительно предлог для допроса? Приласкать старину Квинна, чтобы он был паинькой и рассказал все, что ее интересует?..
— Ну что ж, — буркнул он, — я порядком повеселился, а теперь, пожалуй, мне пора.
— Нет, вам придется подождать Принцессу. Я же сказал: она хочет кое-что у вас узнать.
— Кто-кто?
— Модести.
— А, ласкательное обозначение… Очень трогательно. Очень мило. Но кто может заставить меня торчать тут, Гарвин?
— Отчасти это делается ради вашего же блага. Не исключено, что некто все еще надеется добраться до вас, довести до конца то, что тогда сорвалось из-за Модести.
— Добраться до меня? Чушь. Так кто же меня удержит?
— А, давайте без конфликтов, — устало вздохнул Гарвин. — Они меня утомляют.
Квинн стал намазывать маслом тост, внутренне бурля от гнева. Фальшиво улыбнувшись, он доложил:
— Модести вчера пришла ко мне в постель.
— Угу, — кивнул Вилли. — После того кошмара. Она мне говорила, что осталась…
— Отлично потрахались. — Квинн не успел выговорить это слово, как возненавидел себя. Он понимал, что портит что-то очень хорошее, но уже не мог остановиться и продолжал злобно улыбаться.
Вилли снова взялся за газету. Он словно не услышал Квинна. Тот же доверительно продолжал:
— Теперь хотелось бы знать, приятель, сколько я должен оставить на каминной полке? Сколько принято? Обычная такса — гинея?
Вилли Гарвин задумался на мгновение, потом встал, похлопал Квинна по плечу.
— Не то говоришь, приятель, — сказал он. Затем одной рукой он стиснул его плечо, а другой ударил Квинна по щеке. Раздался такой звук, словно лопнул бумажный пакет. У Квинна чуть не вылетели зубы, а перед глазами поплыли круги. Если бы не ручища Вилли, крепко державшая его за плечо, он бы полетел на пол. Но он остался на стуле. Вскоре в голове прояснилось. Квинн попытался встать, но ничего не вышло. Ручища держала его мертвой хваткой. — У тебя плохие манеры, Квинн, — мрачно сказал Вилли. — Учти, мне плевать, что ты там думаешь о Модести Блейз. И говорить тоже можешь все, что взбредет тебе в голову. Но когда ты заявляешься в ее дом пьяным, потом блюешь на нее, потом остаешься на ночь, а она приходит отогнать твои дурные сны, когда ты находишься под ее крышей, завтракаешь за ее столом, тогда думай, прежде чем ляпнуть что-то лишнее в моем присутствии. Потому что по части правил хорошего тона я большой консерватор.
Он отпустил Квинна, дружески кивнул ему, сел и налил себе еще кофе. Квинн сидел, и его сотрясала дрожь. Он прижал руки к щекам.
— Меня что… действительно вырвало на нее? — наконец спросил он тихим, срывающимся голосом.
— Еще как. Но ты не беспокойся. Она поняла…
— О Боже… Слушайте, я сейчас наговорил черт-те что… Я не хотел. Ни в коем случае… На самом деле она великолепна. Просто чудо. Но мне взбрело вдруг в голову, что она сделала все это, только чтобы использовать меня… А это задело за живое старину Квинна и подняло в нем столько всякой мути… В общем, я очень, очень виноват…
— Она надеется, что вы нам сумеете помочь, — медленно произнес Вилли. — Но то, что она сделала для вас, она сделала бы в любом случае.
— Жалеет хромых собачек, — криво улыбнулся Квинн.
— Только некоторых хромых собачек. Я мог бы рассказать о себе, но это ни к чему. — Вилли чуть отодвинулся на стуле. — Нам надо убить время, но Принцесса не велела выходить на случаи если за вами следят. Внизу есть бассейн и корт, и если вам охота прогнать похмелье…
— У меня его нет. — Квинн осторожно посмотрел на Вилли и буркнул: — Если я скажу, что она вылечила мое похмелье лучше, чем альказельцер, вы не сочтете это неучтивым?
Вилли улыбнулся и покачал головой.
— Если вам неохота плавать или играть в сквош, тут есть отличная коллекция джазовых пластинок. И классики.
— Я не играл в сквош три года, но почему бы не попробовать? А потом можно и поплавать.
— Хорошо. Сейчас возьму ракетки.
Когда в два часа появилась Модести, Вилли и Квинн как раз успели переодеться после получасового купания в бассейне. Она обнаружила, что враждой вроде бы и не пахнет, и это ее успокоило.
— Вы пропустили забавное зрелище, — сказал Квинн. — В шортах Вилли я выглядел как Амелия Блумер.
— Вы хорошо себя вели? — спросила Модести, погладив его по плечу.
— После небольшого фальстарта, да. Верно, Вилли?
— Просто паинька. Ты ела, Принцесса?
— В самолете.
— Ну, что Рене? Помог?
— Он оповестил всех, кого нужно, чтобы срочно задержали ту троицу, но неизвестно, сколько уйдет на это времени. У вас все в порядке, Квинн? Я хочу с вами поговорить.
— Вилли меня уже предупреждал. Когда я плавал, то постарался припомнить все, что видел, пока валялся на том карнизе. Я уже говорил, что то терял сознание, то опять приходил в себя. В общем, воспоминаний немного, но все лучше, чем ничего…
— Ясно. Итак, вы лежали на карнизе, смотрели через ущелье на шоссе и надеялись, что там появится кто-то…
— Не особенно и надеялся. Машины проходили тот отрезок за несколько секунд, а там крутой поворот, поэтому водители больше интересовались дорогой. Во всяком случае, все нормальные люди. За французов водителей, конечно, не поручусь.
— Когда я спросила вас про серый «пежо», вы ответили, что не видели, как он упал с обрыва. Но вы его все же видели?
— Не уверен насчет марки, но какое-то время там действительно стояла серая машина.