Серебряное время (сборник)
Шрифт:
Три дня пролетели быстро. Днем я слушал лекции. А вечером в гостинице допоздна разглядывал цветастые страницы. Метод Холмса тут не подходил - его человечки хоть и были пляшущие, но стояли смирно. А тут эти круги, пятна, треугольники вились, как рой мошкары, снятый замедленной съемкой. Короче, тьма. И тут мне пришла мысль:
а не рассказать ли Леньке? Он как-никак кандидат каких-то там кибернетическо-математических наук. Может, подскажет какой-нибудь способ?
Семинар закончился. Сойдя с поезда, я решил по дороге домой зайти на толкучку. Бабки уже сидели со своими богатствами. Перебирая книги, я спросил:
– А Дмитрий Степанович не приходил?
– Да что ты, милый,
Я шел домой, прижимая портфель, в котором лежала книга, его книга, которую он хранил и велел хранить мне...
Через неделю я получил письмо от Леньки, а еще через два дня он, как и обещал, ввалился ко , мне ранним утром.
– Чудак все-таки был этот дед, - сказал Ленька.
– Ну где одному такую вещь разобрать. Отдай-ка ты ее мне, у нас знаешь, какие машины - в два дня любой орешек расщелкают...
Я отдал ему книгу. Под честное слово, что он сразу возвратит ее мне. Но ничего в два дня машины его не расщелкали. Из Ленькиных писем я знал, что сначала он "крутил" книжку после работы. Потом, когда его отругали за перерасход электроэнергии, он рассказал об этом на какой-то кафедре. Чем дальше, тем больше. Два дня превратились в два года. Ленькину самодеятельность сменила научная деятельность сначала группы из трех человек, потом пяти, пока, наконец, не была создана специальная лаборатория для расшифровки. И Ленька ее шеф. Правда, сама книга лежит в здоровенном сейфе - Ленька мне специально показывал, когда в прошлый раз я был у него. Берут ее только для особых экспериментов, а вообще всю ее переписали в память машины. Все это я хорошо знал - и вдруг эта Ленькина телеграмма.
2. DUM SPIRO SPERO*
(Пока дышу, надеюсь (лат.).)
– Ну, вот, смотри,-сказал Ленька. Я приехал вчера поздно. И Ленька за полночь рассказывал про какого-то Петьку Вихрова, который придумал какие-то блоки, и эти блоки машинную память не то усиливают, не то увеличивают. И еще какие-то формулы он пытался мне втолковать. Но главное я понял, книжку расшифровали. И вот сейчас в лаборатории Ленька говорит:
– Смотри.
Тонкая пачка листков, отпечатанных на машинке. Это шрифт такой у здешних думающих машин.
– Ты не гляди, что такая тонкая получилась, - поспешно говорит Ленька. Там три четверти объема формулы занимали. Их отдельно. Потому что все равно непонятно. Решить мы их не можем. Значит, помочь тоже, - смущенно бормочет Ленька.
– Сейчас знаешь, какая комиссия заседает.
Решают, что делать.
Я разглядываю громадные машины, потом тоненькую книжечку у себя на ладони.
– Но все-таки формулы формулами, а главное понятно. Они до такой штуки додумались! Читай, в общем...
Текст No 1.
"Большому Совету. 1473 год минус времени. В результате непредвиденных причин при проведении опыта, содержание которого будет понятно Совету из приведенных формул, произошла материализация участников опыта Рете и Цига на уровне 1473 года минус времени.
Вероятность помощи, и ее способ могут быть определены Советом после решения уравнения No 12, которое мы решить не можем, не зная причин неудачи опыта.
Мы ждем!
Рете, Циг."
Текст No 2.
"Когда мы с Цигом пришли к выводу, что дематериализация собственными силами невозможна, решено было найти способ сообщить о себе. На первый взгляд, это бессмысленно - расстояние между нашим временем и временем, в котором мы сегодня существуем, безнадежно велико. Но мы пришли сюда иным путем, миновав тысячелетия за несколько мгновений. Если бы не ошибка, которой мы не знаем, материализация не произошла бы и мы возвратились бы в свое время за те же несколько мгновений. Циг считает, что мы замкнули время а гигантскую
Я пишу это в маленькой каменной комнатке. На столе (подставка для еды, письма, чтения) источник света, поначалу показавшийся мне странным - быстрое истощение, запах, малый радиус действия. Столь же малопродуктивен и способ регистрации мыслей - с помощью птичьего пера наносятся определенные знаки на специально приготовленной шкуре, взятой у животного. Определенная последовательность знаков означает ту или иную единицу речи. Но нам приходится подражать всем деталям и мелочам здешнего образа жизни. Иначе помощи нам не дождаться: мышление людей, к которым мы попали, во многом может быть определено как антимышление, где истина - абсурд, и абсурд - истина.
Мы с Цигом принадлежим к одной из многочисленных категорий, на которую делится общество. Наша называется - монахи. О содержании этого понятия я еще расскажу. Пока же я хочу вернуться к тому времени, когда задумывался опыт, приведший нас сюда.
О Циге я много слышал, но знаком с ним не был. Это понятно. Мы ведь работали в полярных областях знания. Он занимался временем, я психопластикой. Поэтому я, честно говоря, удивился, когда секретарь сообщил, что обо мне справлялся Циг, и, узнав, что меня .нет, оставил письмо (я уже начинаю пользоваться здешними терминами). Если я удивился, узнав, что меня разыскивал Циг, то содержание его письма меня просто ошеломило. Я помню его наизусть:
"Губы раскрылись в широкой улыбке, а за ней открылась вторая улыбка, третья - и возник целый коридор улыбок. И вел он прямо к тому месту у озера, где у самого берега в камышах лежало лицо с закрытыми глазами. Маленький мальчик уверенно пробирался через анфиладу улыбок - каждое утро он ходит сюда посмотреть на лицо. Еле слышно шелестят камышовые острова. Суетятся рыжие муравьи. Высоко в небе стоит белое облако. У самого берега лежит лицо.
Теперь я знаю, что это мое лицо. Я уже давно ношу его. А там далеко-далеко - маленький мальчик пробирается сквозь коридор улыбок к тихому озеру в камышах, чтобы посмотреть на лицо, которое станет его лицом. Он ничего не знает об этом, но что-то властно тянет его сюда. И каждое утро далекий, только ему слышный горн будит его: "Встань пораньше..."
Рете, жду тебя завтра. Циг".
Вот такое письмо оставил Циг. Первой мыслью было: странная, если не хуже, шутка. Но потом: Циг достаточно занят, чтобы тратить время на шутки. Уж кто-кто, а он знает цену времени.
В общем, на следующий день рано утром я пришел в лабораторию Цига, справедливо рассудив, что если он не уточнил времени встречи, написав просто "завтра", он будет у себя весь день. Так и оказалось. Циг не выказал никакого удивления моему раннему приходу.
– Хорошо, что ты пришел, - сказал он.
– Мне нужна твоя помощь.