Серое братство
Шрифт:
Наступило еще одно утро, еще не жаркое; солнце только-только принялось нагревать воздух, а мы уже были на лошадях. Мастер сразу показал взмахом руки направление движения.
— Бахай и Хаим — в дозор! — крикнул он.
Двое мгновенно сорвались с места. Я с удовлетворением отметил, что боевая выучка вчерашних жалких бихуров возросла многократно. Десяток стычек не только раззадорил их боевой пыл, но и заставил уважать себя. Нет, нам сказочно везло, с возрастающей тревогой думал я. Убитых не было, лишь пятеро получили резаные раны. Не знаю, чего здесь больше: выучки или благоволения небес.
Мастер посмотрел на
— Мы здесь спорили, Философ, — лениво произнес Мастер, когда я вопросительно посмотрел на него, — и не могу убедить этих упрямцев продолжить простой прием «кусай-беги».
— Почему? — поинтересовался я, пристраиваясь сбоку. Хо-Ван посторонился. — Мы все живы, получили бесценный опыт боевых действий, да и Сахибу, наверное, крови немало попортили.
— Меня это и беспокоит, — встрял в разговор Башар. Мне он не нравился все больше и больше. Его мнение совершенно не интересовало Мастера, и это бесило соглядатая Басаги. Он мог испортить нашу задумку, но, как говорил Ронгар, «иногда для спокойствия своей души следует избавляться от таких людей». Для нашего душевного равновесия хотелось «потерять» Башара в пустыне.
— Мы добиваемся того, чтобы Сахиб завернул свои отряды в сторону, — объяснил Мастер. — Ведь Басаге нужно для подготовки еще несколько дней.
— На нас скоро устроят облаву! — воскликнул Башар и резко дернул поводья. Его лошадь недовольно дернула головой. — Нужно возвращаться в Улей! Свою задачу мы выполнили — чего еще надо?
— Я жажду крови, — хищно оскалился командир. — Мне нужна человеческая плоть, желательно — вражеская! И моим парням она нужна не меньше! Это мужская работа! Так что дороги назад нет. Пока я сам не решу…
Башар благоразумно замолчал и отстал, погруженный в свои мысли. За ним следует посматривать. Мало ли что может сотворить.
Встреча с крупным отрядом произошла уже под вечер. Мы решили остановиться на ночлег между песчаными холмами, на боках которых лежали огромные валуны, неизвестно, как и кем — или чем — сюда были занесены. Наверное, древние великаны играли между собой, похваляясь немереной силой, а камни служили им для показа молодецкой удали.
Отряд числом около ста человек появился между этими холмами с закатной стороны. На фоне багрового солнца, падающего в пески, темные фигуры всадников выглядели зловеще. Передние ряды остановились как вкопанные, увидев нас. Они искали нас — сомнений не было. На десятки лиг вокруг мы не встретили ни одного человека, ни одной группы вооруженных людей. А основные силы нисайцев спешно шли вдоль Сузая. Так что вопросов типа «что они здесь делают» у нас не возникло. Уже издали послышались воинственные крики, и отряд разделился. В разные стороны помчались человек по двадцать. Берут в клещи. Мастер сощурил глаза, что-то прикинул в уме.
— Философ, сможешь остановить тех, что слева ползут?
— Постараюсь, — успокоил я легким поглаживанием заволновавшуюся лошадь.
— Возьми, кого считаешь нужным. Опрокинь их, и сам зайди со спины. Врежь со всей силой. А с остальными я справлюсь.
Я выбрал Черепа, Халима и ловкого до жути во владении ножами
— Слушайте меня! — злым шепотом взбодрил я сжавшуюся троицу. — Хватит дрожать! Рубить быстро. Ранил врага — не добивай, ищи следующего. Потеряете время — погибнем все! Чем больше мы пометим кровью врагов — тем легче будет нашему отряду!
Наше маленькое, но стремительно несущееся крыло со всего размаха влепилось в отряд нисайцев. Неожиданность и наглость внесли сумятицу в ряды противника. Этого было достаточно, чтобы уменьшить их число на четыре человека. Барсук с громким визгом крутился волчком на своем коне, только взблескивали лезвия ножей. Вскрики задетых острой сталью людей, звон оружия, проклятия на разных языках — все отложилось в моей голове какой-то хаотичной картиной. Она потом не раз будила меня кровавыми отрывками, будоража память.
Мы уложили их всех, не потеряв никого. В который раз я с удивлением подумал о какой-то высшей силе, хранившей моих неопытных спутников от смерти. Череп скорчил рожу в странной гримасе, больше похожей на застывшую улыбку мертвеца. Барсук торопливо обшаривал убитых, забирал у них какие-то безделушки и монеты. Раб с северного побережья Муфазара высоко ценил не только золото, но и странные амулеты, висевшие на шее каждого нисайца. Эти амулеты, изображавшие неведомых мне животных, были сделаны из темно-зеленого нефрита настолько искусно, что казались живыми.
— Что он делает? — спросил я Халима.
— По поверьям ансийцев, Философ, амулет, сорванный с шеи врага, не дает тому перевоплотиться в будущем в воина. Он станет кем угодно: крестьянином, принцем крови, женщиной, — но никогда не сможет взять в руки оружие, его будет отталкивать вид простого ножа, — охотно пояснил Халим.
— Предусмотрительный, — буркнул я, подумав, что такой обычай мне больше по нраву, чем вырезание и поедание сердца у поверженного врага. Я поторопил парней. Нельзя забывать, что за курганами сейчас начинается приличная рубка.
Обогнув возвышенность, мы выскочили прямо за спину основным силам нисайцев. Мастеру полководцем бы быть, а не простым пятидесятником или рядовым бойцом тайного ордена. Нас не заметили. Я поднял руку, приветствуя маячившего на вершине кургана Мастера. Он расположил отряд полукольцом, ощетинившись копьями и арбалетами. Не зря он настаивал на обеспечении армии таким удобным оружием. Нисайцы имели только тяжелые луки, опасные, конечно, но в таком бою арбалеты могли существенно переломить исход сражения. Дальность полета арбалетного болта незначительно превышала убойную силу тяжелой стрелы, но в умелых руках становилась смертельной.