Серое Затмение
Шрифт:
Глава 18
Мне несказанно повезло, что я попал именно в Лазарет Партии Народного Восхождения имени Владимира Светлого, ведь на первом этаже для пациентов была специально отведенная синематорская, оборудованная самыми мощными машинами для Погружения «Содружество-165» последнего образца. Даже я, человек, который увлекался Погружением, не знал, что такая модель и вовсе существует в природе. Но самое главное было то, что на Погружения для пациентов в стенах Лазарета предоставлялась скидка в размере целых пятидесяти процентов! Я сначала было не поверил в это, но потом, когда медсестра развела руками и закатила глаза, как бы говоря мне: «Ну, а что ты хотел, дорогой? Для высоких чинов и не такие скидки работают. Это ты еще в столовой Верховного совета не был – там красная икра за шесть криптокопеек подается».
С того момента все свое время я проводил в синематорской Лазарета, а выходя из этой чудесной комнаты, я надеялась, что мое пребывание здесь продлят еще хотя бы на несколько дней. Погружение спасало меня от боли, которая разрывала мне живот, а еще мне удалось достичь немалых успехов в «Микромире» и занять первую строчку среди всей Казачьей Кучки. К тому же мой рейтинг теперь составлял семьдесят пять баллов, что позволяло мне осуществлять Погружение второго уровня – такая привилегия не была доступна ни для одного члена Кучки, да и вообще по статистике было доступно лишь для двенадцати процентов всего населения СССР. Заветные пять баллов, которые должны были мне начислить за Орден Владимира Светлого четвертой степени, вывели бы меня на первый уровень и я с нетерпением ждал этого дня.
Второй уровень Погружения в «Микромире» открыл для меня новые горизонты. Мне стали доступны секретные локации, а еще я загрузил один пиратский патч, который был весьма популярен среди профессионалов «Микромира». Машина «Содружество-165» обладала самым последним файерволом и высшей степенью защиты от вторжения извне. Да и кому придет в голову взламывать или проверять машины, через которые погружались самые влиятельные люди СССР? В этих стенах можно было скачать что угодно и никто не посмел бы отследить твои действия, даже НКГБ.
Этот патч изменил многое. Я попал в ранее неизведанную локацию, которая носила название «Эдениум» – что это означало, я не знал, но разработчики наполнили ее сложнейшими загадками и головоломками, а прорываться боем сквозь орды НПИСИ было практически за гранью возможного. Когда мое время в «Микромире» перевалило за двенадцать часов за четыре дня, я наткнулся на нечто уникальное. В старом сундуке, добраться до которого можно было лишь решив череду задач, выполнив с десяток квестов и угадав со временем, я нашел уникальный предмет. Уникальные предметы внутри «Микромира» были настолько редкими, что их продавали на внутренних аукционах за какие-то сумасшедшие деньги. За реальные криптогривны. Например, я стал свидетелем, как юзер под ником @skomorox_191 купил уникальный меч из митрила аж за целых четыреста пятьдесят крипторивен! А ведь это зарплата моей матери за год. Мой уникальный предмет назывался просто – «Послание». Он выглядел как потрепанный лист пергамента и не обладал никакими свойствами. Продать на аукционе его было нельзя, обменять и выбросить тоже – это меня существенно расстроило. На пергаменте том была надпись на английском языке, но прочитать ее я не мог – английского я не знал. Как, впрочем, не знал его ни один человек в СССР, кроме дипломатов и разведчиков. Говорить на английском на территории Содружества запрещал закон – за это можно было получить понижение рейтинга, а за повторное нарушение и вовсе – уехать в Сибирь, на каторгу.
Это уникальное Послание не давало мне покоя. Если оно было уникальным, значит, содержало в себе нечто важное. Это меня будоражило. Я задался целью перевести его на русский во что бы то ни стало. Знакомых, кто знал бы английский, у меня, конечно, не было, да и глупо было бы даже спрашивать о том, знает ли кто-то этот вражеский язык, не то что просить о переводе. Тогда я воспользовался своим временным доступом к «Содружеству-165» и загрузил из Черной Сети программу для Погружения, которая обещала обучить английскому языку (да и вообще любому известному языку) всего за двести часов. Согласно описанию, программа была разработана с помощью последних нейротехнологий и воздействовала напрямую на мозг погрузившегося человека, попутно считывая его нейронные связи и выстраивая индивидуальную программу экспресс-обучения. Программа стоила ни много, ни мало, а целых сто криптогривен и я, будучи полон решительности, воспользовался данным мне шансом и совершил оплату.
Так начались мои попытки выучить ненавистный для всех граждан СССР язык, которым никто не пользовался в жизни, всего лишь для того, чтобы прочитать и перевести текст с уникального Послания в «Микромире». Кто-то скажет – абсурд, я же не люблю обходить закрытые двери, предпочитая, если и не взламывать их, но хотя бы подбирать ключи.
Глава 19
В расположение части я отправился на следующий день после того, как меня выписали из лазарета. Сослуживцы встречали меня как героя – аплодировали, чокались пивом за мое здоровье и все время кричали «Ура»! Есаул Полубелый обнял меня на радостях и вручил лычки вахмистра без всякого официоза – по-отечески, по-доброму. Я был счастлив. Начальник сообщил, что мое награждение будет приурочено ко дню Казачьего Корпуса – двенадцатого мая.
На следующий день мне дали двухнедельный отпуск по здоровью и я отправился в Асбестинск – к родителям, которых не видел уже целый год. Решив себя немного побаловать, я купил билет в вагон первого класса и всю поездку наслаждался обществом купцов первой Гильдии, членов Исполкома и офицеров. Родителям о своем приезде я ничего не сообщил, хотел сделать им сюрприз, нагрянув будто снег в разгар лета. На вокзале я купил матери цветы – синтетические алые розы, отцу взял целый блок его любимых папирос «Емельян» и отправился к дому, где я провел свое прекрасное детство. Стоял прохладный майский вечер. Зима подходила к концу – на улицах все еще лежал серый снег, но уже веяло весенним теплом. Бегали бездомные собаки вперемешку с детворой, из труб в избах валил дым, цоколи копыта лошадей по асфальту.
Я постучал в дверь и на пороге меня встретила мать – как же сильно она постарела за последний год, что мы не виделись! В волосах ее теперь блестели прожилки седины, щеки слегка свисали, а в фигуре ее, всегда стройной и подтянутой, теперь появились лишние килограммы. Завидев ее лицо, первым, чем мне пришло в голову, было мое излияние ей на живот в Ох-Погружении и я смутился, пытаясь отбросить эти пакостные мысли прочь. Я родился, когда ей было пятнадцать, мой детский ум помнил ее голой, когда ей было двадцать. Теперь ей был тридцать один год и она значительно увядала, превращаясь в старушку.
Когда Марфа Ильинична поняла, что перед ней стою я, она обомлела и оперлась о дверной проем, едва устояв на ногах. В глазах ее блеснули слезы. Я вручил ей цветы и крепко обнял.
– Как я рад тебя видеть! – растянувшись в улыбке, сказал я, почувствовав знакомый запах ее одеколона «Белый Октябрь», которым она душилась всю свою жизнь.
– И я рада, сынок, – в смятении ответила она и замешкалась. Я был в парадной белой форме, с медалью за Отличия в учебе и лычками вахмистра на плечах. – Почему ты не предупредил, что приедешь?
– А разве должен? – вновь улыбнулся я. – Это ведь и мой дом тоже. Пошли внутрь, холодно. Отец дома?
Она как-то неловко повернулась и я пошел за ней, почувствовав неладное. В зале меня встретил Святополк Владимирович Каменев – тот самый председатель уездного отделения ПНВ, что проводил обряд Инициации в актовом зале моей начальной школы восемь лет назад. Он стал еще более грузным, сильно постарел и потолстел. Каменев почему-то был халате.
– О, какие люди! – завидев меня, без особого стеснения, выкрикнул он. – Игнатушка! Ай, поглядите-ка на него – целый вахмистр уже! Куда же ты так разгорался родненький? Не остановишь! Ну, молодец! Ну, красавец!