Серое Затмение
Шрифт:
Глава 15
Полгода моей службы прошли идеально. Я патрулировал центр Владимирограда вместе с хорунжим Балабановым, устанавливая порядок на улицах, составлял отчеты, писал рапорты и обзаводился новыми знакомствами – в суде, в Гусарском корпусе, в Исполкоме. Мой начальник есаул Полубелый отметил меня Благодарностью за безупречную службу и повысил мой рейтинг на два балла, выровняв его на отметке в семьдесят пунктов. По выходным мы собирались в Красном Льве, чтобы отдохнуть, выпить пива и поиграть на бильярде, а каждое воскресенье устраивали рейды в «Микромире». Таким образом мы поддерживали связь с товарищами из Казачьей Кучки, разбросанным по нашей необъятной Родине. Мы с Мозгами внесли на рассмотрение коллектива вопрос о вступлении в Казачью Кучку двух новых членов – это были мои сослуживцы из Тобольска, Саша Гусь и Мирон по прозвищу Колдун. Ребята были отличные – мы быстро с ними сдружились и нашли много общего. Шарик на наше предложение отреагировал сурово – сказал, что, если эти двое войдут в состав Кучки, он тут же из него выйдет. Вопрос на этом был закрыт, но мы с Матвеем по-прежнему продолжали дружить с ребятами, хоть их и не удалось взять в наш клан в «Микромире».
Как-то раз нас подняли по тревоге – был обед, но я только утром вернулся с патруля и отсыпался. Всех казаков согнали на плац – мы выстроились ровным строем перед есаулом Полубелым, а рядом с ним стоял высокий лысый человек лет тридцати в голубом гусарском мундире, увешанном медалями.
– Товарищи казаки! – прогремел бас начальника. – Представляю вам ротмистра Департамента Особых Поручений (ДОП) Гусарского Корпуса Владимирограда, потомственного дворянина князей московских, – он откашлялся и опусти взор, – Ходогорского Дениса Аароновича…
На плацу повисла тишина и я понял, что все казаки разделяют со мной тот же спектр чувств, который одолел меня после столь ошарашивающего представления. Мало того, что нас посетил один из руководящих гусарских чинов, да еще из Департамента Особых Поручений, так еще и… еврей. Это было невиданно. Я первый раз в жизни видел настоящего еврея, который, к тому же каким-то образом одновременно с этим был и дворянином. То, что в Гусарском Корпусе, элитном подразделении, состоящим на службе лично у Верховного Правителя, состоят лишь потомственные дворяне, мне было известно. Но вот, что служить там, да и вообще находиться в Западном Квадранте, могут евреи… Я был повергнут в шок, ведь один из пунктов высшего закона СССР – Священной Конституции, говорил о том, что Содружество – это государство, гражданином которой может стать лишь исконно русский человек. Так завещал сам Верховный Правитель, будучи у истоков нашей великой Родины. Все прочие нации, постоянно проживающие на территории СССР, либо находятся в Восточном Квадранте и имеют вместо паспорта Справку Резидента, либо высылаются за пределы страны. Я даже не мог описать своих чувств в тот миг – передо мной стоял титулований увешенный орденами гусар, который был евреем. Как такое могло вообще произойти?
– Здравия желаю, товарищи казаки, – ротмистр осмотрел наш строй своим властным взором и подкрутил пышный черный ус. Голос его звучал громом. – Я здесь по важному заданию ДОП Гусарского Корпуса. По нашим данным третьего числа месяца мая на Степной Площади имени планируется несанкционированная акция, проводимая под эгидой Пивной Партии. Митинг приурочен к двадцатилетию событий на Степной Площади и призван всколыхнуть настроения мирных граждан не только Владимирограда, но всего СССР. По нашим данным к функционерам Пивной Партии будут примыкать различные маргинальные и радикально настроенные образования, в том числе и… Либералы. В связи с этим, согласно секретному декрету за номером двадцать два главка Генерала от Кавалерии Абрикосова И.Д. Гусарского Корпуса СССР, приказываю Первому казацкому гвардейскому полку Владимирограда оказать офицерам Гусарского Корпуса содействие в обеспечении безопасности планируемого мероприятия. Все инструкции будут переданы вам позже через вашего непосредственного начальника. Понятен ли приказ, товарищи казаки?
– Так точно, товарищ ротмистр! – раздался в унисон непривычный для казацких подразделений ответ гусарскому дворянину.
Денис Ааронович кивнул, передал Полубелому какую-то бумагу, а затем, козырнув, развернулся на каблуках и отправился прочь. На плацу вновь повисла тишина.
– Вижу, товарищи, казаки, некое смущение в ваших глазах, – откашлявшись, проговорил есаул, когда ротмистр покинул плац. – Что ж, беру на себя ответственность сие смущение развеять. Для вновь прибывших сообщаю, что взаимодействие с органами власти для Казачьего Корпуса – дело привычное. Существует ряд декретов, регламентирующих такие процессы. На время подобных специальных операций подразделения переходят под командование уполномоченных лиц – в данном случае, таким лицом является ротмистр Ходогорский. Смущение ваше, однако, все еще не развеяно. Докладываю, что его превосходительство, князь Ходогорский является потомком древнего московского рода князей Ходогорских, которые внесли непосильную лепту в становлении молодого государства под названием СССР. Прадеду Дениса Аароновича в исключительных случаях личным декретом Верховного Правителя было даровано дворянство и должность генерала от кавалерии во вновь тогда образованном Гусарском Полку. Ротмистр Ходогорский дважды герой войны, орденоносец и представитель древнего дворянского рода – так что все прочие вопросы, которые возникли в ваших головах, прошу отодвинуть на задний план.
Он снова оглядел нас и вздохнул, казалось, не веря собственным словам.
Глава 16
Третьего мая с первыми лучами рассвета на плацу снова был собран весь личный состав Первого казацкого гвардейского полка. После небольшого инструктажа нас посадили в старенькие автобусы с деревянным красным корпусом и отправили на Степную Площадь, что расположилась за мостом, всего в двух верстах от Кремля. О событиях на Степной Площади до слов ротмистра Ходогорского я не знал, но сразу после того построения, я выяснил, что ровно двадцать лет назад на этом месте были расстреляны сорок два митингующих из Пивной Партии, четверо случайных прохожих, в том числе и ребенок, попали под казачьи пули, двадцать шесть человек было ранено. Операцией руководил лично есаул Андрей Варягов – отец члена Казачьей Кучки, моего друга Сереги Варяга, который теперь занимал должность атамана Специальной Школы Казачьего Корпуса. Те события были красной тряпкой не только для Партии, но и для тех, кто пытался раскачать лодку, а именно так называемых Либералов, которые уже долгое время пытаются отмежеваться от Пивной Партии, чтобы перерасти в самостоятельную организацию.
У площади нас встретил ротмистр Ходогорский в штатском – стоял последний месяц зимы, на нем была дубленка из овчины и шапка-ушанка с синей звездой – символом Гусарского Корпуса. Мы построились, князь раздал нам последние указания.
– Товарищи, казаки, – громогласно говорил он, расшагивая вдоль выстроенных плотной шеренгой. – Сегодня я буду вашим единоличным командиром. Каждый из вас поступает под мое командование и будет выполнять все отданные мной приказы, как будто отдает их ваш непосредственный начальник. Вам розданы винтовки, но применять их следует только в крайнем случае. Наша задача – не повторить событий двадцатилетней давности – помните об этом всегда. Будем действовать умеренно, согласно разработанному в главке Гусарского Корпуса плану. Вы оцепите Степную площадь в кольцо, выстроитесь в двух аршинах друг от друга. Также другими подразделениями будут оцеплены подступы и подъезды к площади. Всем, кто пытается прорваться, выносите одно, внимание – одно!, предупреждение с приказом покинуть площадь. При неповиновении разрешается использовать электродубину, но следите за тем, чтобы не повредить зачинщикам жизненно важные органы. При прямой угрозе жизни лично вам, вашему товарищу или же кому-либо из Гусарского Корпуса, разрешается применение оружия – стрелять в ноги, единожды. Подкрепление будет сосредоточено в укрытиях, в непосредственной близости к площади. Люди в штатском, носящие вот такие головные уборы, – он указал пальцем на синюю звезду на своей шапке, – офицеры Гусарского Корпуса под прикрытием. Они будут выявлять в толпе лидеров протестного движения с целью их обезвреживания. Как только к вам, товарищи казаки, подводят такого человека, вашей задачей будет тут же перехватить его у офицера Гусарского Корпуса и вместе с рядом стоящим напарником доставить в автозак. Действовать жестко, не говорить с протестующими, разрешается применять физическую силу в случае сопротивления. На ваше место тут же должна прибыть замена из укрытия, в случае если вы покидаете пост. Любое иное действие совершаем по команде – моей лично, либо иного офицера с синей звездой. Задача понятна?
– Так точно, товарищ ротмистр! – хором прогремели мы.
Последовал приказ рассредоточиться. Нам выдали винтовки и мы отправились на места несения боевого дежурства. Мы оцепили совершенно пустую площадь – в округе не было ни души. Возле одного из зданий я увидел целую гору алых гвоздик в память о событиях двадцатилетней давности. Небо было серым, по брусчатке стелился легкий туман. Рядом со мной нес дежурство мой напарник – хорунжий Степан Балабанов. По его повадкам я понял, что он серьезно нервничает и нервозность его перекинулась в последствии и на меня. Где-то с час мы стояли в тишине, переминаясь с ноги на ногу и переговариваясь друг с другом. А потом мы увидели, как по улице имени Охлобыстина прямо на нас движется огромная толпа.
– Как это возможно? – спросил Балабанов, щурясь. Он отбросил в сторону папиросу и проверил свою электродубинку. – Они ведь перекрыли подходы.
Стало ясно, что толпа прорвала кордоны, которые были не в силах ее сдержать. На нас двигалась людская масса, напоминающая бескрайнее море, и я даже в уме не мог прикинуть, сколько же там человек. Они что-то скандировали в унисон, держали над головой плакаты с разного рода провокационными надписям. Зазывалы кричали антипартийные лозунги в мегафон, проскальзывали едкие фразы вроде: «Хватит терпеть тиранию», «Партия – это плен» и даже «Долой Володьку»! Масса устремилась к площади, сминая все на своем пути, будто цунами. Мы приготовились действовать в соответствии с приказом. Толпа приблизилась и остановилась напротив нашего кордона – последнего препятствия на пути к Степной площади. Вперед из толпы вышел небольшого роста лысый человечек в круглых очках и сером дутом пуховике.
– Дайте пройти к площади и никто не пострадает, – грозным голосом выпалил он, оглядев нас из-под запотевших линз. – Пусть Верховный Правитель из окна своего кабинета в Кремле увидит, что не все в его государстве так гладко, как рисуют его холуи.
– Ваш митинг не санкционирован! – проговорил в мегафон есаул Полубелый, который находился в трех шагах от меня. – Расходитесь и никто не пострадает! Повторяю! Расходитесь и никто не пострадает!
– Не вынуждайте нас применять силу, казаки! – рявкнул лысый. – Нас тут больше двадцати тысяч. Или вы хотите, чтобы мы дошли до кремля? Будете стрелять в нас? Что ж, стреляйте! Но помните, чем это закончилось двадцать лет назад!