Серые братья
Шрифт:
Бегавшие к мишеням уже вернулись, и коридор этот был пуст.
– Что такое? – непонимающе спросил Ричард.
– Я тебя убью сейчас, – вялым, безучастным голосом сказал Змей. – В поединке.
Командир охраны чуть вжал голову в плечи и, сощурив глаза, бросил:
– Это глупая шутка.
– Какие шутки, – равнодушно ответствовал Змей. – Ты только что убил человека. Очевидно, решив, что так надо. Сейчас я убью тебя. Просто решив, что так надо. И, заметь, ты выстрелил в голову беззащитному и покорному человеку. Я же даю тебе возможность сопротивляться. К тому же твоя шпага едва ли не вдвое длиннее моего корта. Так что идём на ровное место.
Чёрные усы Ричарда дрогнули.
– Позовите Дюка! – громко приказал он, обращаясь к охранникам.
– Да, – откликнулся Змей. – Позовите Дюка.
И, сделав короткий шаг, оставив Кобру лежать на столе, он схватил Ричарда одной рукой за горло, второй – за пояс и, подняв его перед собой, швырнул через стол – словно большую тряпичную куклу. После этого взял клинок, развернувшись боком, протиснулся между столами и шагнул к вскочившему и растерянно сметающему с одежды крупицы земли Ричарду. Тот поднял валяющуюся рядом шпагу и пружинисто отскочил. И по тому, как он это сделал, стало понятно, что он – умелый боец.
Змей поднял зажатую в левой руке Крысу. Сказал оцепеневшим охранникам:
– Вы, ребята, смотрите внимательно. Я исхода схватки не знаю, но думаю, что для фехтовальщиков это будет урок.
Ричард не сдержал своих чувств: по его лицу было видно, что противник-левша для него весьма неудобен. За столами кто-то шумно вздохнул.
– Положить пистолеты! – раздался повелительный голос Стэнтока.
Глухо стукнуло встретившееся с деревом железо.
– Хак! – вдруг выкрикнул Ричард.
Он вознамерился одним хорошим выпадом кончить дело, и выпад у него вышел блестящий. Хищно и длинно блеснула шпага, впечатались и на секунду срослись с землёй ноги Ричарда, твёрдо поставленные в безупречную стойку. И – крик изумления послышался над столами: массивный и, казалось, малоподвижный Змей с немыслимой быстротой сбил лезвие шпаги на сторону, – и, кроме того, с такой силой, что кисть нападавшего не удержала рукояти, и шпага ударила в плечо своего же владельца. Был взрезан рукав, и оттуда, помедлив мгновение, торопливо выбралась кровь.
Бэнсон, отступив на шаг, приглашающе качнул Коброй. Ричард подобрал шпагу, торопливо попятился.
Пятился он к дальней стене, вдоль которой выстроился ряд деревянных щитов с мишенями, и, если учесть, что слева и справа от него были высокие земляные стены, то его отступление выглядело так, будто он сам загоняет себя в мышеловку.
– Позовите Дюка!! – снова прокричал Ричард, и в его голосе явственно различились и ярость, и ненависть, и растерянность, и самое главное – страх.
– Уже зовут, мистер Гонгоутри, – отозвался Стэнток (таким тоном, словно хотел сказать: «Довольно тебе верещать. Твоя же игра, по твоим же правилам»).
Ричард, без сомнения, чутко уловил, что из-за столов помощи ждать нечего. Змей размеренно приближался, и командир охраны, решив наудачу проверить – так же его противник неуязвим в движении, как в неподвижной стойке, вновь сделал неожиданный, длинный, стремительный выпад. Всё повторилось. Снова лязгнул металл, и шпага вновь вылетела влево-назад, и точно так же ударила острой кромкой хозяина – но теперь она прошла немного повыше, и рассекла Ричарду щёку.
Бэнсон снова позволил противнику поднять шпагу, и только после этого снова двинулся вперёд – ровно, спокойно, неотвратимо.
– Да кто ты такой? – кривясь от боли и ненависти, шипел, отступая, начальник охраны. – Кто позволил тебе убивать знатного дворянина?
– Закон, – тихо ответил Змей, приближаясь.
– Какой к чёрту закон?! – взвизгнул Ричард, выставив перед собой шпагу и отступая умелым, заученным шагом.
– Простой закон, – сообщил Змей. – «Убийца должен быть убит».
– Да ты кто здесь, судья?!
– А ты?..
Командир охраны больше не нападал. Он только пятился, время от времени перекладываясь то вправо, то влево, – но страшный в своём спокойствии, пришедший неизвестно откуда противник легко разворачивал корпус в навязываемую ему линию, и невесомо приподнимал невиданный жёлтый клинок. Так они дошли до дальней стены, и здесь, прикоснувшись спиной к мишени и поняв, что отступать дальше некуда, Ричард предпринял последнюю, отчаянную попытку спастись. Хорошо усвоив, чем заканчиваются его прямые, пусть и самые эффективные в шпажном бое выпады, он решился на хитрость. Упав на одно колено, он пустил шпагу не в длинный укол, а сбоку, секущим ударом, на манер топора или сабли, целясь противнику под колено. Лезвие шпаги почти дошло до ноги Змея, – в долю секунды Ричард увидел это, – но в самый последний момент он увидел ещё и другое: мелькнул вниз вдоль ноги и воткнулся в землю широкий золотистый клинок, и вместо колена шпага со всей злою силой ударила в его тяжёлый металл. Неповреждённая нога передвинулась и наступила на лезвие возле самой гарды.
Противники были очень близко. Они обдавали друг друга жарким дыханием. И Ричард, решив, как последний шанс, использовать эту близость, выпустил рукоять шпаги и, заведя руку за спину, выхватил короткий, почти без гарды, кинжал. Но проклятый телохранитель, отобравший-таки у него шпагу, не стал разворачивать её остриём в сторону находящегося очень близко противника, а просто ткнул массивным эфесом рукояти прямо в лицо.
Ричард, отброшенный ударом на доски мишени, нашёл-таки в себе силы взмахнуть рукой с кинжалом, – и в этот момент издалека, от столов послышался повелительный крик. «Это Дюк!» – поняли оба, – и Ричард обрадовался этому крику, как пришедшему в последнюю секунду спасению, но в этот миг его собственная шпага пробила ему грудь, приколов к деревянному щиту.
Следующие действия Бэнсон предпринял как бы в полусне. Вытянув из гнёзд ножки щита, он поднял его, вместе с дёргающимся ещё телом, на плечо, склонившись, выдернул из земли Кобру, и неторопливо потопал назад, к столам, вдоль отлично простреливаемого коридора. Он шёл и думал, что никогда, наверное, в своей жизни не был ещё столь уязвим. Приди в голову Дюка прихоть избавиться от вышедшего из повиновения телохранителя – и десяток пуль ударят мерно идущего Бэнсона в грудь и лицо. «Даже если, – лихорадочно думал Бэнсон, – мне дадут дойти до столов, то и тогда ещё – не спасён: Дюк потребует объяснений».
Но, поскольку в Змея пока ещё не стреляли, хозяин, очевидно, ждал этих объяснений. «Что, что сказать? Что возмущён был ненужным и подлым убийством? Для Дюка это ничто. Ричард таким образом укреплял дисциплину. И что же с ними сотворил Змей? С командиром охраны, а теперь ещё и с этой самой дисциплиной?»
Бэнсон почти дошёл до столов, а внятного объяснения так и не выдумал. «Плохо дело», – решил уже он и вдруг услыхал голос мастера Альбы. Близко, как если бы старик стоял всего в полушаге. «Я вижу…», – отчётливо сказал Альба. Бэнсон недоумевающе повёл головой, сделал ещё пару шагов, прислонил щит с приколотым к нему Ричардом к одному из столов и, когда, выпрямившись, встретился взглядом с напряжённым взглядом хозяина, Альба снова сказал: «Я вижу мысли». И Бэнсон понял.