Серый кардинал
Шрифт:
— Первого, — скромно ответил Епифанов.
— Ну вот, неужели вы всерьез поверили в этот бред: у некого Клюева лежит дома орудие убийства (не простой топор или нож мясницкий, заметим в скобках), больше месяца после совершения преступления лежит. И вдруг кто-то узнает, что эта штука находиться у вышеупомянутого Клюева, и сообщает «куда надо». Одно из объяснений такой версии, хотя и достаточно абсурдной: Клюев в пивной стал похваляться, что он «замочил» кого-то. Такое вообще-то бывает, хотя часто бывает — половина микрорайона или поселка уже знает о преступлении, потому что сам преступник чуть ли не на каждом углу об этом
— Да, — Епифанов смотрел на него со странным выражением во взгляде. — Я склоняюсь к мысли, что вы именно так и поступили бы.
— Неужели? — ироническим тоном спросил Клюев. — И вы мне не льстите?
— Нет, не льщу. Вы все выдвигаете версию, что арбалет вам подбросили. Что же, она имеет право на существование, как и любая другая. Но надо ответить на ряд вопросов: кому столь непростая операция оказалась по плечу — ведь вы запираете квартиру, и о присутствии посторонних в ней в силу специфического вашего опыта могли догадаться — и откуда этот «кто-то» знал, что именно вы были шестнадцатого апреля на месте будущего преступления?
— Я думаю, это не так уж и сложно, — пожал плечами Клюев, — тем более, для специалиста.
— Да что вы говорите? — теперь уже Епифанов, можно сказать, исходил сарказмом. — Да вы знаете, какие дела разваливаются? В десятки томов! Листочек к листочку! Показания свидетелей, перехваченные записки, снимки, магнитофонные записи, протоколы изъятия, медицинские экспертизы, заключение по баллистике, молекулярной химии. Несколько месяцев кропотливой работы — и все псу под хвост!
— Вы об этом еще, кажется, забыли упомянуть — о показаниях самого подозреваемого. Ну уж признание-то вы надеялись из меня выколотить. Может быть, и компенсировали бы этим делом неудачи во всех предыдущих. Года два назад мне вообще «политическую» статью шить можно было бы — создание банды с целью свержения Советской власти.
— Послушайте, Клюев, мы так ни к чему и не придем, — Епифанов снова говорил спокойно, усталым голосом.
— А вы разве хотите прийти к чему-то? Нет ничего проще — сообщить о месте и времени следующей нашей встречи своему начальству, пусть оно пришлет десятка два «оперов», переодетых в гражданское, и все дела.
— Я бы мог поступить так уже сегодня.
— А я, может быть, не уверен в том, что вы именно так и не поступили, — Клюев демонстративно огляделся по сторонам.
— Да уверены вы, уверены, — вздохнул Епифанов. — Вы ни за что бы не разговаривали со мной столько времени. Я представьте себе, успел вас изучить — и в личных, так сказать, контактах и заочно. Не только о Сергееве, Панкове и Козлове справки наводил. И я знаю, что у вас наверняка существуют конкретные предположения о личности того, кто затеял весь этот спектакль.
— Предположения-то есть, — Клюев взялся правой рукой за мочку левого уха, — но только в общих чертах. Одно я могу предполагать об этом человеке — что он обладает достаточно большой властью. И вот этому мистеру Иксу я когда-то в чем-то помешал. Мне кажется, что он может иметь непосредственное отношение к фирме «Терра». Поэтому необходимо больше знать о «Терре» — кто ею управляет, кто учреждал или ее еще каким-то образом основывал.
— Выясним, — кивнул Епифанов. — На сегодня, наверное, все?
— Да, — сказал Клюев. — До свидания.
Но на следующие свидание с Епифановым пошел Ненашев, убедивший Клюева в в том, что «три — счет нехороший». Он доказывал, что Епифанов — «жук тот еще, он только прикидывается дуболомом, а на самом деле здорово себе на уме» и что он наверняка замыслил какую-то комбинацию.
— Нет, представь себе на минутку, что он пытается вытащить из тебя все известные о том, кто сотворил тебе «каку». То есть, пытается определить круг твоей осведомленности с достаточной степенью точности. Ты представь себе, что он работает на этого гада.
— На какого гада?
— На абстрактного гада. Допустим, на одного из могущественных друзей Павленко, которого мы когда-то обидели.
— А-а, вот ты о чем. Нет, сейчас как-то не принято мстить за друзей. А сам Павленко, возможно, уже и забыл о том происшествии. Он, может быть, даже рад, что его из армии «ушли» — вон как его начальство сейчас трясут. Могущественные друзья помогли ему уже тем, что устроили его на такое теплое место. Ты знаешь, чем хороша трастовая компания?
— Н-ну... — неопределенно начал Ненашев.
— Вот те и «тпру». Одной из своих функций очень хороша — может лицам, располагающим большими суммами в «зеленых», открывать счета за границей. А если назвать вещи своими именами — «грязные» деньги трастовая компания может превращать в «чистые», имея на подобных операциях большой «навар». Тебя кто-нибудь ради твоих прекрасных глаз устраивал в какую-нибудь «Джи-Эм-Эм»?
— Нет, к сожалению, — тяжело вздохнул Ненашев.
— То-то и оно, а вот Павленко устроили. Но в общих чертах ты, несомненно, прав — имеет кто-то зуб на нас. Иначе отчего бы вдруг такая «бодяга» затеялась? Ладно, иди. Передавай Епифанову ба-альшой привет.
Вернувшись с «рандеву», Ненашев не спешил сообщать о добытых сведениях, он подошел к холодильнику и налил себе в большую глиняную кружку компота (сваренного хозяйственным Бирюковым из сушки, оставленной в посылочном ящике хозяйкой квартиры на закрытой лоджии и пролежавшей там невесть сколько) и принялся утолять жажду. А проделывал он это, словно ритуал.
— Николаич, ты погляди на этого шута горохового, — сказал Клюев, — Зайчишка во хмелю да и только. Он считает, что он добыл нечто важное. И такого вот распоследнего романтика мы с тобой взяли в компаньоны.
— Лучше быть таким романтиком, как я, — парировал Ненашев,— чем... — он не договорил и снова поднес кружку ко рту.
Оторвав, наконец, от губ сосуд с вожделенным напитком, Ненашев заговорил, словно бы ни к кому не обращаясь:
— Юлин Игорь Станиславович, одна тысяча девятьсот шестидесятого года рождения, образование незаконченное высшее, мастер спорта по легкой атлетике, судимость по «грабежной», 146-й статье, в настоящее время — директор производственно-коммерческой фирмы «Терра».