Серый туман

Лотош Евгений

– Здорово, Рыжий! Познакомься, это Михась, свой парень, - прокричал он сквозь шум.
– Михась, это Рыжий, мужик что надо. Я сейчас, - с этими словами он нырнул в толпу, оставив Михася наедине с Рыжим, угрюмым брюнетом без особых примет, уже изрядно набравшимся, судя по его внешнему виду. Михась растерянно посмотрел на него.

– Здравствуйте, - неуверенно проговорил он, судорожно пытаясь сообразить, надо ли протягивать руку для пожатия, или здесь это не принято.
– Я Михась. Мы с Васяном…

Рыжий громко икнул. В воздухе еще сильнее запахло перегаром. Он без всякого выражения посмотрел на Михася, затем припал к большой

кружке с чем-то, цветом отдаленно напоминающим пиво. Выглотав почти все ее содержимое, он с размаху брякнул кружку на стол - Михась вяло удивился, что стеклянный сосуд остался цел после такого неуважительного обращения - и снова бессмысленно уставился на парня. Тот безнадежно оглядывался по сторонам, пытаясь понять, как отсюда выбраться.

Из толпы вынырнул Васян. Судя по виртуозности, с которой он нес сразу шесть больших кружек с пивом, не проливая ни капли, ему было не впервой заниматься такими операциями. Водрузив их на замызганный столик, он торжествующе повернулся к Михасю.

– Вот, - заявил он.
– Пей. Наслаждайся, программист. Я за закусью смотаюсь, - он намылился опять исчезнуть в толпе, но Михась крепко ухватил его за рукав.

– Васян, погоди! У меня денег почти нет!…

– Да забудь ты, я угощаю, - отмахнулся от него Васян, небрежно освобождаясь от его хватки, и вновь растворился среди людей.

Михась, неуверенно взглянув на Рыжего, взял в руки одну из кружек. На ощупь она казалась неприятно-засаленной. Но пиво пенилось, как ему и положено, и запах от него шел вполне правильный. Михась осторожно попробовал жидкость на вкус. Пиво. Не самое лучшее, но вполне настоящее пиво. Он сделал глоток, потом еще один, и прислушался к своим ощущениям. Симптомов острого отравления не наблюдалось, и, внезапно осмелев, он припал к кружке и единым духом выхлебал сразу половину. Рыжий молча следил за ним сонными глазами.

Выпитое придало Михасю некоторую смелость, и он начал уже с интересом озираться, исследуя местность. Пивная представляла собой старый деревянный, когда-то принадлежавший богатым хозяевам, а после - Народному Государству, дом, в котором большую часть перегородок между бывшими комнатами снесли, в результате чего получился довольно вместительный зал. Почему-то на стенах отсутствовала наглядная агитация, повествующая о вреде пития и пользе трезвого образа жизни, которая - после начала Борьбы За Трезвость - стала привычной для подобного рода заведений. В дальнем конце размещалась неказистая стойка с потрепанного вида барменом, который уже доругался с троицей, требовавшей налить на вынос, и теперь с удивительной ловкостью метал посетителям вдоль означенной стойки кружки с разноцветной жидкостью. Михась засмотрелся на него, изредка отпивая солоноватое пиво.

Снова вынырнувший из толпы Васян бухнул на столик тарелку с подозрительного вида сухарями и неказистой сушеной воблой и, проследив взгляд Михася, одобрительно кивнул:

– Силен, шельма! С этим глаз надо держать востро. Чуть что - полкружки не дольет, а ты даже не заметишь. Силен, силен, - Васян восхищенно покрутил головой.
– Да и ты, я гляжу, времени зря не теряешь, - он с размаху шлепнул Михася по спине, от чего тот подавился пивом и закашлялся.
– Не торопись, успеешь, надуешься еще по самые уши, - как бы в опровержение своих слов он схватил со стола непочатую кружку - пена уже осела, и стало заметно, что пива в ней налито едва на три четверти - и одним большим глотком осушил ее. Удовлетворенно крякнув, он захрустел сухариком.
– Эй, Рыжий, хорош в немого играть. Принес?

Рыжий молча пожал плечами, полез во внутренний карман и вытащил оттуда поллитровку, которая сразу же перекочевала в руки Васяна. Воровато оглянувшись по сторонам, он скрутил бутылке головку и быстро плеснул оттуда во все оставшиеся кружки с пивом. Затем он сделал почти цирковой жест рукой, и бутылка незаметно исчезла под полой его пиджака. Васян толкнул одну кружку в сторону Михася, другую - в сторону Рыжего, сам подхватил третью.

– Чего это пойло просто так хлебать, верно?
– подмигнул он Михасю.
– Вот с водярой это куда интереснее, прямо за душу берет. Ну, будем!

– Да я ж не пью, - Михась попытался оказать слабую попытку сопротивления.
– А тут водка…

– А кто пьет?
– удивился Васян.
– Я, что ли, пью? Тут на триста грамм пива стопарь водяры, разве ж это питье? Рыжий, скажи ему!

Рыжий опять молча пожал плечами и сделал богатырский глоток из пододвинутой к нему кружки. Михась растерянно посмотрел на него, потом на Васяна.

– Давай, давай, не тяни!
– ухмыльнулся тот ему.
– За встречу!

Михась осторожно попробовал смесь, в которую превратилось пиво. Вкус водки почти не чувствовался.

– Давай, давай, не трусь!
– подбодрил его Васян.
– Мужик ты или нет?

Михась считал себя мужиком. Он решительно припал к источнику живительной влаги и мужественно одолел половину. Внезапно голова у него закружилась и стала легкой-легкой, как детский шарик. Васян подтолкнул ему тарелку с закуской, и Михась принялся жевать жесткую и безвкусную воблу. Мир вокруг окрасился в радужные тона, шум толпы слился в приятный успокаивающий гул, и даже отвратные запахи куда-то делись.

– О це дило!
– одобрил его Васян.
– Я, как тебя увидел, сразу понял - ты мужик ничего, не то, что все эти шибко умные очкарики. Ты кем, говоришь, работаешь? Да ты пей, не стесняйся.

Польщенный Михась стал путано объяснять Васяну с Рыжим, который так и не проронил ни звука, что работает он системным контролером, по-простому - сисконом, в институте, обеспечивает тупым пользователям почту… ну, электронную почту, не обычную, а которую между машинами по проводам передают… и следит, чтобы они не слишком-то уродовали свои терминалы пролитым кофе. Чувствуя молчаливый интерес собеседников, особенно Рыжего, он попытался рассказать анекдот про сына программиста и музыку в борделе, но запутался и пожаловался на свое начальство, которое ни хрена в машинах не понимает, а подчиненных давит. А машина у них классная, бэ-ка ноль ноль тринадцать, восемьсот килогерц, пятьсот сорок кило памяти, тридцать портов под терминалы да два под внешние каналы, каждый на триста бод, да если бы он мог всем этим богатством свободно распоряжаться, а то пользаки совсем на голову сели…

Михась смутно помнил, что происходило в продолжение следующих двух часов. У него отложились в памяти надвигающаяся усатая харя и Васян, который с остервенелым лицом отбрасывает его куда-то вбок и с размаху бьет в харю кастетом так, что она сразу заливается кровью. Затем он помнил, как на улице, опираясь одновременно на Васяна и на бревенчатую стенку бара, блюет в сточную канаву, а земля волнами ходит у него под ногами. Последним запечатлелось в памяти испуганное лицо жены в дверном проеме.