Серый туман
Шрифт:
Если бы Совет собрался вживую, то сейчас царила бы напряженная тишина.
– Не понимаю, - наконец устало вздыхает Суоко. В память Робина заложены образы настоящих тел Хранителей, а потому в каштановых волосах Ведущей пробивается ранняя, не по возрасту, седина.
– Все идет вкривь и вкось. Еще немного, и я начну верить в невезение. Ну не может так происходить в жизни, не может… Ни статсоциология, ни здравый смысл не объясняют, почему все допустимые отклонения сейчас накапливаются однонаправлено. Мы идем на грани фола, еще чуть-чуть, и все рухнет.
Тяжелое молчание.
– Кто бы говорил про невезение, - угрюмо усмехается мужчина средних лет с орлиным носом и черными бровями вразлет.
– Когда мы корректируем развитие общества, субъекты нашего давления тоже все на него списывают. Мы все втихомолку воображаем себя богами-небожителями, призванными спасти мир, мечтаем вывести общество на тропу благоденствия процветания. И где наши мечты?
– На что ты намекаешь, Скайтер?
– Намекаю?
– удивляется горбоносый.
– По-моему, я выразился вполне четко. С чего вы взяли, что мы - единственная тайная организация такого рода? Почему вы думаете, что не может быть еще одной такой же? Или не одной? Это между нулем и единицей качественная разница, а между остальными натуральными числами таких различий нет.
– Обсуждалось уже пару месяцев назад, - Меновану лет тридцать на вид. Даже в естественном облике он красавец из тех, что нравятся женщинам.
– Ты тогда в свои квантовые переходы закопался, так что, видимо, не в курсе. Просчитывалась вероятность того, что мы сами находимся под внешним влиянием. Вероятность ненулевая, но настолько мала, что практически этот вариант рассматривать незачем.
– Но ненулевая ведь? Менован, да ведь сам поинмаешь, что статпсихология не может давать точных результатов применительно к малым группам людей…
– Мне известны ограничения. Да, психомасса в граничных условия теоремы ниточек оговорена немалая. Но мы использовали не ее. Есть другие теоремы, дающие точные модели поведения малых сообществ.
– Что за теоремы?
– невысокая девушка с задорно вздернутым носиком выбрала свою позицию неподалеку от красавца-парня.
– Я таких не помню.
– Неудивительно, Стелла, - задумчиво отвечает Суоко.
– Мы вообще мало что помним. Базы Робина содержат огромный объем знаний, но мало кто продвигается дальше общей теории. Мы привыкли к тому, что наши вмешательства ограничиваются стандартным социумом, так что просто игнорируем все остальное. Деградация, как обязательно пробухтел бы Джао по этому поводу…
– Есть группа законов, описывающая поведение малых групп людей в экстремальных условиях, - объяснение предназначено Стелле, но большинство присутствующих тоже слушает сероглазого Лестера с нескрываемым интересом.
– Экстремальность условий строго описана, и Хранители как замкнутый моносоциум удовлетворяют определению. С помощью данной теории возможен анализ поведения относительно небольших групп людей, к сожалению, путем огромных вычислительных затрат. Робин три недели занимался почти исключительно тем, что просчитывал данный вариант, - он проигнорировал обрушившуюся на него волну удивления.
– Это не так много, поскольку мы выставили альфу в десять в минус двенадцатой, это предельная, непрерывная справа, точка временной функции. До этой точки время вычислений пропорционально экспоненте объема входных данных, после нее - факториалу. Уже для альфа, равного десять в минус тринадцатой, на вычисления ушло бы около пятнадцати лет. Именно поэтому такие точные методы еще ни разу не применялись, что и объясняет их малоизвестность. Собственно, до перехода на объемно-распределенную систему вычислений Робин не смог бы просчитать проблему за приемлемое время. Если кому интересно, индекс раздела - пятнадцать-десять-сто пятьдесят один, стандартное время восприятия - три часа.
Опять воцаряется напряженное молчание.
– Есть еще какие-то объяснения того, что происходит?
– Ведущая обводит взглядом Совет.
– Есть, уважаемая Ведущая, - иронически откликается Скайтер.
– Самое что ни на есть очевидное, хоть и почти невероятное. Поскольку вероятность влияния внешнего практически исключается, то остается влияние внутреннее. Иначе говоря, предательство.
Гул неодобрения перекрывает его слова.
– Знаю, знаю, дорогие коллеги, - отмахивается Хранитель.
– Мне уже человек пять поведали, что сама мысль о предательстве кажется кощунственной. Отбор, контроль и все такое. Одно плохо - эти средства не гарантируют, что человек не изменится в дальнейшем. Но позвольте обратить внимание присутствующих хотя бы на атмосферу, царящую на заседании. Кто-то, кажется, упомянул о деградации? Случайно такое упоминание?
– Скайтер обводит всех взглядом, который никто не может выдержать.
– Осмелюсь заметить, нет. Я бы предположил, что это общее настроение - в последнее время, во всяком случае. Многим членам организации, как и Джао, не понравился наш выход из тени, но никто не возразил, во всяком случае, официально. Рутина затягивает, а Совету виднее. Для того нас и избирали, чтобы спихнуть ответственность…
Горестно махнув рукой, Скайтер умолкает.
Все погружены в свои мысли, и тишина длится несколько мгновений? несколько минут? несколько часов? кто скажет… но наконец раздается голос Ведущей:
– Я отказываюсь верить, что Хранитель может предать товарищей ради собственной выгоды. Конечно, люди меняются, но не настолько. Да Хранителя и нечем соблазнить - мы и так имеем возможность получить все, что вздумается. Даже новое, лучшее тело… - она криво улыбается.
– Однако это не значит, что не может найтись одиночки, тайно противопоставившего себя организации. Во имя наших же идеалов, например. Известно, на что способен человек ради убеждений.
– Разумеется, известно, - хмыкает Стелла.
– Как вспомню себя поначалу, молодую и горячую…
– Старушка ты наша… - вполголоса бормочет Менован.
– На пенсию, похоже, пора…
Стелла прыскает, но тут же бросает на того негодующий взгляд:
– Мы, кажется, не меня обсуждаем, - сухо обрезает она.
– Я просто хочу сказать, что одиночка на такое способен. Но чего он добивается - загадка. Не нашего же уничтожения, в конце концов.
– Не знаю, - Ведущая обводит взглядом Совет.
– Если у кого-то есть идеи, мы внимательно слушаем.
Пауза.
– Нет идей. Ну что же… Лангер, ответь, пожалуйста, на технический вопрос.
– Да, Ведущая?
– Известно, что Робин ведет личный дневник каждого Хранителя. Можно ли каким-то образом получить доступ к нему без согласия владельца?
– Что?
– острые скулы Хранителя, кажется, заостряются еще сильнее.
– Суоко, милая, да что ты такое говоришь? Разумеется, нет. Да если и можно, я не собираюсь иметь с этим ничего общего!
– Успокойся!
– обрывает его Ведущая.
– Я не собираюсь лезть в чужие записи даже при наличии технической возможности. Это неэтично, да и у нас просто не хватило бы сил на тщательный анализ. Но я полагаю, что можно составить программу, которая анализировала бы действия Хранителей на предмет… м-м-м, неверных действий. Личная информация не раскрывается, но тенденции анализируются, что-то в этом роде.
– Суоко, я выношу официальный протест!
– над головой Лестера зажигается рубиновый огонь.
– Робин, подчеркни это в протоколе. Я категорически против любых действий, направленных на исследование информации в личных дневниках вне зависимости от наличия или отсутствия технический возможности.
– Поддерживаю!
– рубиновый огонь вспыхивает и над головой Менована.
– Подобные действия способны полностью уничтожить сам дух нашего содружества.
– Поддерживаю протест!
– алый свет над местом Стеллы.
– Я не хочу, чтобы кто-то, пусть и Робин, ковырялся в моих воспоминаниях!