Север помнит
Шрифт:
– Этот несчастный маленький мальчик – лорд Орлиного Гнезда и Защитник Долины. Люди совершают гораздо большие преступления и за меньшее.
– Это так, миледи, но… - Колемон покачал головой. – Я не могу поверить в это, к тому же… кто бы это мог быть, вы не знаете? Лорды Хартии поклялись всеми силами защищать права мальчика, но я полагаю, что кое у кого есть удобный предлог, чтобы втереться к ним в доверие… может быть, это сир Харлан Хантер? Ходят слухи, что это он убил своего лорда-отца Эона, так что ему ничего не стоит совершить еще одно убийство. Его старший брат должен унаследовать Длинный Лук, значит, Гилвуду и Юстасу стоит
Алейна сцепила пальцы на коленях.
– Не думаю, что это сир Харлан.
– Но кто тогда, миледи?
Как рассказать? Если я назову Петира, все рухнет. По крайней мере, Бронзовый Джон Ройс примет такое обвинение всерьез. Но ему будет противостоять его кузен лорд Нестор, отец Ранды, которому Петир пожаловал этот замок, чтобы купить его поддержку. Долина будет раздроблена, и Гарри нечего будет наследовать. Я никогда не вернусь домой и останусь Алейной Стоун до конца жизни, которая, видимо, будет короткой. Стоит ли этого жизнь одного маленького больного мальчика?
– Не знаю, - солгала Алейна. – Но я слышала кое-что… от отца…
– Мне нанять пробовальщика еды, миледи?
Не уверена, что это поможет. Сладкий сон – мягкий, ласковый яд, на вкус как мед, а маленький лорд Роберт так любит медовое печенье, пудинг и пирожные. Мейстер Колемон уже и так беспокоился насчет этого зелья, хотя одна щепотка останавливает припадки Роберта и делает его спокойнее.
– Не знаю, что и сказать, - ответила Алейна.
– Пусть кто-нибудь опросит поваров. – Остался ли кто-то в окружении Роберта, кому Петир не платит? – Нужно точно знать, из чего готовят еду. Это все, что я осмелюсь предложить.
Мейстер Колемон кивнул.
– Хорошо, миледи. Будет сделано, как вы говорите.
– Благодарю вас. – Алейна встала. – И еще одно. Будет разумно, если никто не узнает о нашем разговоре.
– Само собой разумеется. – Мейстер проводил ее поклоном.
Алейна немного постояла в нерешительности, а потом тихонько приоткрыла дверь спальни и зашла к своему кузену.
Он беспокойно ворочался под одеялами, но заслышав ее, сел в постели так быстро, что Алейна даже удивилась. Тонкие нестриженые темные волосы падали ему на глаза и почти закрывали худенькое личико.
– Алейна? Это ты?
– Да, Зяблик, это я. – Она села в изножье кровати, чтобы он не мог до нее дотянуться.
Лорд Роберт, не обращая внимания на ее уловку, вылез из-под одеяла, подполз к ней, обнял за шею и слюняво поцеловал.
– Ты была на пиру? Я хотел пойти. Очень хотел.
– Я слышала, моему Зяблику было вчера плохо.
Роберт надулся.
– Это нечестно. Я должен был пойти на пир и сидеть на высоком кресле, как раньше с мамой. Она бы меня пустила.
Ну еще бы; мать позволяла ему делать все что угодно, и отчасти поэтому с ним было так трудно. Роберт положил голову Алейне на грудь и уже собрался вцепиться в нее; она мягко убрала его пальцы от своего платья. Сложно сказать, слабее ли он сегодня, чем обычно. Он всегда был слабым и хилым.
– Мне было плохо, - сказал маленький лорд Орлиного Гнезда. – Мейстер Колемон сделал мне клизму. Не люблю, когда он так делает. Вели ему прекратить.
– Солнышко, мейстер Колемон только добра тебе желает. – Боюсь, он один из немногих.
– Он противный, - заныл Роберт. – Это больно.
Алейна вздохнула и уклонилась от еще одного поцелуя. Приходится
– Зяблик, пожалуйста. Ты не мог бы не…
– Хочу обратно в Гнездо, - заявил Роберт. – Там знают, как надо делать, чтобы было хорошо.
– Я ведь тебе уже говорила, мы не можем. До весны нам никак не вернуться. Снег пошел сильно-сильно, так что там очень холодно.
Его губы задрожали.
– А я хочу!
Ты не представляешь, как я хочу домой.
– Мой Зяблик обещал, что будет храбрым. Ради меня. Помнишь, когда мы сюда спускались, какой ты был молодец?
– Я правда был молодец? – спросил довольный Роберт.
– Ну конечно, - ответила она, и он одарил ее такой искренней и застенчивой улыбкой, которую не портило даже отсутствие переднего зуба, что на мгновение она забыла, каким он может быть противным. Просто маленький мальчик, как говорит мейстер Колемон. Напуганный, больной и одинокий. Но это не вдохновило ее на то, чтобы стать пожизненной нянькой лорда Роберта, лишь только усугубило ее терзания. Алейна быстро обняла его. – Ты ведь уже лучше себя чувствуешь?
– Немного, - неуверенно сказал Роберт и, свернувшись калачиком, закашлялся. – Спой мне, Алейна.
Чтобы вылечить твою хворь, одной песней не обойдешься, милый.
– Спою, если ты встанешь и оденешься. Нужно подышать свежим воздухом с сиром Лотором. Или с Мией, ты ведь помнишь Мию?
– Погонщица мулов? От нее воняет, - лорд Роберт наморщил нос. – И вообще, там холодно.
– Если ты хорошенько закутаешься, холода и не почувствуешь. Немного свежего воздуха придаст тебе сил. – Воздух в спальне был затхлый и спертый, а разлитые лекарства, остатки засохшей еды и нестираное белье делали комнату похожей на звериное логово, а не на спальню маленького мальчика. – А я позову Гретчель или Мадди, чтобы они прибрались, и тут станет гораздо лучше.
– Терпеть их не могу.
– Может и так, но вы – лорд Орлиного Гнезда. И вам нужно жить в подобающих вашему званию покоях, разве не так? Пойдем. – Алейна попыталась вытащить его из постели, но он уперся, словно краб-отшельник, забившийся в раковину.
– Не хочу и не буду!
– Мне так и передать твоему лорду-отчиму, Зяблик?
Как всегда, упоминание о Петире Бейлише чудесным образом подействовало на мальчика. Он его боится, и не без причины. Роберт даже покорно позволил горничной Гретчель умыть и одеть его, по крайней мере, настолько покорно, насколько это было в его характере. Потом Алейна повела его по коридору в поисках сира Лотора Брюна. Несколько кругов по двору на пони будет для Роберта самым сложным упражнением, какое он делал с тех пор, как они спустились к подножию горы.
В кухне сира Лотора не оказалось; возможно, он еще не встал. Даже если и так, ему не следует оставаться в постели дольше, чем его лорд. Когда они вышли во двор, кто-то наткнулся на Алейну, и Роберт судорожно схватился за ее руку.
– Простите, м’леди.
Алейна подняла глаза и поспешно подавила в себе волну тревоги. Межевой рыцарь Петира, сир Шадрик, также известный как Бешеная Мышь, был ниже ее ростом, с пышной рыжей шевелюрой и хитрым узким лицом. Но клинок, что он носил при себе, не давал повода для шуток, и Алейне не нравилось, как он на нее смотрит. И сейчас ей совсем не понравилось, что он даже не попытался освободить ей дорогу.