Северная рапсодия
Шрифт:
– Холлард, всё-таки как тебя угораздило оказаться на службе у Финстера? До сих пор не пойму. У вас какие-то разногласия с братом в Фолкмаре?
Холлард улыбнулся, запрокинув голову – очевидно, он ждал этого вопроса:
– Олаф, после смерти конунга смутные времена настали. Ярлы без верховенства стали вероломнее, кому-то уже не сидится в собственных границах. Берсы особенно обнаглели – налёты на наши земли не прекращаются, уже было несколько стычек. Если так и дальше пойдёт, новой войны не избежать. В такие дни нам, маглахам, надо держаться вместе. Финстер печётся об этом больше всех, как видишь – собирает вокруг себя союзников. Меня позвал к себе на должность херсира, твоему отцу предложил
– Ну, нет, Холлард, тут ты перегнул. Не слишком ли мрачные речи для такого праздничного дня? Я не собираюсь задерживаться во Фрестене – погуляем недельку, да поплыву я домой, в Фонтолане много дел, а я ведь отигнир. Сейчас, покуда отец хвор, все ярловы заботы на моих плечах.
– Отсидеться у себя в ярлстве не получится, Олаф, как ни старайся. Это всех нас касается, всего Филнъяра. Поговори с братом, когда встретишься с ним, он тебе ситуацию получше обрисует. Проходи, поздоровайся с Финстером, – угрюмо буркнул Холлард. Вот уж умеют Локвеллы попортить настроение. Олаф кисло улыбнулся старому другу, покивал согласно, и побрёл внутрь, сопровождаемый свитой и Трюгви.
– Это твой друг с войны, Олаф? – спросила Фрида, когда они оставили бородатого часового за спиной, шагая по коридору замка.
– Да, это брат нашего соседа, ярла Хадвара Локвелла. Они оба воевали вместе со мной и отцом против конунга. Весёлые были ребята, я проводил с ними большую часть времени. Похоже, с того времени многое изменилось. Эй, Трюгви, у всех во Фрестене тот же настрой, что и у Холларда? Финстер готовится к войне?
– Ярл делает всё возможное, чтобы её избежать, – осторожно ответил лагман, вышагивая чуть впереди них, тем самым показывая дорогу в тронный зал. – Свадьба вашей сестры в определённой мере может этому поспособствовать. Или, по крайней мере, оттянуть её начало.
– Каким это образом? Я не понимаю, лагман, кто наши враги? Берсы? Ульфинги? Гаркары? Кто? – потребовал ответа Олаф, вонзив суровый взгляд в Трюгви.
– Это… сложный вопрос, отигнир Росби. Лучше спросите об этом у самого ярла – всё так же осторожно отвечал лагман, прибавляя шагу. Сестра выглядела обеспокоенной. Ещё бы, на её свадьбе, судя по всему, будут обсуждать грядущие военные действия. Какой девушке такое понравилось бы?
– Кого вообще позвали на праздник? И кто пообещал приехать? На это ты мне можешь ответить?
– Мы отправили приглашение практически всему Филнъяру, отигнир, кроме, разве что Хъяндерссенов.
– Да плевать на этих пиратов. Кто откликнулся?
– Точно приедут ярлы Локвелл и Хантерли, отигнир, также мы очень ждём ульфингов – ярла Тарлинга и Вулфхарта. Насчёт Берроуза у нас большие сомнения, как и насчёт обоих гаркаров – Тортоннинга и Гримхаммера. Шоров мы тоже не ждём, – сознался Трюгви.
Итого, шесть семейств из одиннадцати будут присутствовать на пире. Больше половины Филнъяра – этого должно быть достаточно, чтобы избежать войны. Боги милосердные, как за четыре года до такого дошло? Они ведь воевали против конунга на восточных равнинах, чтобы на севере воцарился мир. А теперь выходит, война ползёт на их родные земли?
В этих мрачных размышлениях они прошли несколько замковых коридоров, а затем вступили в тронный зал, который вовсю подготавливали к празднику – десятки слуг сновали из одной залы в другую, перетаскивая мебель, утварь, яства и прочую дребедень, наводя суету внутри замка. Командовал всей суетой сам владыка замка – ярл Леофин Финстер, указывая лакеям, что и куда ставить. Когда вошли Олаф с Фридой, тот стоял к ним спиной, потому заметил их не сразу.
– Владыка, отигнир Росби с невестой пожаловали, извольте миловать, – произнёс лагман, когда они подошли к занятому ярлу достаточно близко, после чего Трюгви незаметно удалился.
Старик за четыре года почти не изменился – добавилась пара морщин, да и только. В остальном Финстер остался таким же, каким Олаф его и запомнил – невысоким, худощавым стариком, но при этом источавшим величие, присущее его древнему славному роду. Глубокие голубые глаза смотрели доброжелательно, но при малейшем движении тонких бровей и век они превращались в соколиный взор, бросающий вызов собеседнику. Поджатые губы, обрамлённые короткой седой бородой, постоянно были изогнуты в некое подобие ухмылки. И, несмотря на все остальные черты его благородного лица, больше всего в глаза бросалась лысина – гладкая, сверкающая, как снег на горных вершинах, безо всякого намёка на растительность. Ни один блестящий шлем армий севера не мог выделиться на фоне других голов так, как это делала неподражаемая лысина лорда Финстера.
– Олаф, мальчик мой, добро пожаловать! – расплылся в улыбке старый ярл, отвешивая небольшой поклон. Давно же Олафа никто не называл «мальчик мой».
– Ярл Леофин, милость старейшины в твой дом! Смотрю, приготовления к свадьбе идут полным ходом?
– Всё так, Олаф, всё так. Как же ты вырос, оленёнок, возмужал-то как! Вылитый отец в свои лучшие годы. А это, значится, невестка моя? Ну-ка, дай на неё посмотреть…
Фрида, заливаясь румянцем, откинула капюшон, явив старому ярлу всю прелесть своей молодости. У сестры были длинные и прямые волосы пшеничного-русого цвета, как и у самого Олафа, и такие же светло-голубые глаза. Характерные черты для многих маглахов. Минувшей зимой сестре исполнилось пятнадцать – самый подходящий возраст для замужества. Девушки в этом возрасте особенно хороши. Олаф знал, что сестра его слыла красавицей, и его всегда забавляла реакция юношей при дворе Фростхейма, подолгу глядевших на неё с покрасневшими лицами.
Увидев юное лицо Фриды, ярл Финстер довольно заулыбался и гортанно заскрипел, как это умеют делать только старики:
– Красота, красота да и только. Я ещё когда маленькой тебя видел, сразу понял, что красавицей вырастешь, Фрида. Ну, даёт Хакон, такое сокровище взрастил. Уж не знаю, достоин ли мой сын-дуралей обладать таким дивным дивом.
– Полно вам, ярл Леофин, захваливаете. Вальгард и сам парнишка не промах.
– Не промах, да, смышлёный, да вот геральдику учить никак не хочет, поганец. Надеюсь, юная госпожа на него положительно повлияет. Геральдика – важнейшая наука для отигнира! Ты-то, Олаф, наверняка, дедов каждого херсира под каждым из одиннадцати ярлов знаешь, верно?
Олаф не знал.
– Знаю тех, о ком следует знать, и забываю тех, о ком лучше не вспоминать, – схитрил он, криво улыбнувшись.
– Вот, правильное отношение. Олаф, расскажи это моему сыну, научи уму-разуму. Он теперь станет тебе свояком, учи его всему, что знаешь сам, как младшего брата.
– Постараюсь, ярл Леофин. К слову, об одиннадцати ярлах… Мне тут ваш лагман Трюгви рассказывал о некоего рода проблемах… И Холлард, стоящий при входе, был как-то ещё угрюмее, чем обычно.
– Потом, всё потом, мальчик мой, давай сперва разместим наших дорогих гостей в их праздничных покоях, – громко произнёс Финстер, скрыв все тревоги за широкой улыбкой. Хлопнув в ладоши, он призвал нескольких лакеев, приказав тем проводить Олафа, Фриду и их свиту в гостевые кельи замка. Также ярл сказал, что будет ждать Олафа здесь же, когда тот разместится у себя в комнате.